Близнецы поневоле. Дилогия
Шрифт:
— Да ты гонишь, я щас… — молодой рванулся вперед, но сзади его дернул в сторону самый старший из них, мужик лет под 35 молчавший до этого. Единственный, от которого возможна какая-то опасность.
— Остынь Зяба. Нам далеко еще ехать, проблемы не нужны. А на месте посмотрим — Попытался пробить меня взглядом, на что я изобразил полное безразличие.
— Можешь идти. Пока что — Великодушно разрешил он. Задеть меня таким трудно, оттолкнув плечом четвертого участника, возвращаюсь в вагон. Посмотрим на их дальнейшее поведение, если что возвратимся к плану А.
Мои, вместе с Танечкой, тусуются
— Что? Врачей или ментов вызываем? — Лениво — безразличным тоном спрашивает Тёмка.
— Пока нет. Клиент не созрел. Продолжаем концерт.
Танечка занялась обслуживанием пассажиров. Нужно же ей копеечку заработать на чае хотя бы. Большинство, правда, уже готовились ко сну. Командую своим тоже укладываться, а сам присоединяюсь к проводнице, под предлогом защиты от пьяных хулиганов. Через непродолжительное время у нас уже полное взаимопонимание. Только кроме поцелуев и тисканья коленок ничего мне не позволила. Ладно, нам еще долго ехать. Остановка в Рязани, вагон полный, никто не сходит — не садится. Выпускаем пассажиров на прогулку. Из соседнего купе никто не выполз — отключились. Стоянка недолго, вскоре трогаемся. Теперь через три часа следующая. Предлагаю Тане поспать, обещаю присмотреть за порядком. А там глядишь к утру она и посговорчивее будет. Она не ломается, дает мне ключи на всякий случай. Оставляю двери своего купе открытыми, включаю светильник над полкой. Взял с собой книгу на турецком, язык я уже изучил, закреплять буду.
— Что, не дает? — Шепчет Алиса.
— Цыц, малолетка. Как ты могла подумать, что я семейный человек могу изменить своей жене.
Алиса фыркает от смеха. Зараза малая.
На двух станциях с незапоминающимся названием сам открываю двери вагона. На первой со мной выходит Алиса, на второй пара мужиков покурить. Время 5 утра, пора будить Таню, скоро начнут интересоваться чаем.
— Что, уже пора? — Сонно бормочет она. Но взглянув на часы резко вскакивает — Ничего себе, ты почему так поздно будишь?
— Успокойся, все нормально, я контролирую обстановку — И закрываю рот поцелуем. Потом еще одним, потом… Она больше и не сопротивляется, чувствует себя должницей.
Сделав свое дело и передав ей смену, отправляюсь спать с чистой совестью. Изменой я это не считаю, тут я солидарен с молодежью 2030-х. Секс и любовь могут быть как вместе так и отдельно. Алиса вот поймёт. Она меня иногда пытается провоцировать. Не потому что правда этого хочет, а из озорства. И без малейшего сомнения пошла бы на это, но тут уж я пасс. Контакты могут быть только с совершеннолетними и теми, с кем потом это не отразится на отношениях.
Будят меня только на обед. Уже доехали до Волги, Сызрань. У бабушек купили вареной картошки, овощи и холодный квас. Алиса показывает стихи, написанные пока я спал.
Москва — Ташкент. В ушах стучат колеса в такт. В окно нам светит одинокая звезда. В твоих объятьях мир застыл на краткий миг. Он существует только лишь для нас двоих.— Что-то
— Не слышала. Тогда уж — «поезд мчится в азиатскую жару».
Еще не Азия, но жара и тут неслабая. Окно открыто и ночью. Станции редко, холодным не запасешься. Поход в вагон ресторан не обрадовал — пива холодненького тоже нет. Таня обещает в Куйбышеве достать, там есть поставщик у проводников. Соседи сидят тихо, поздним утром только чай попросили. А вот и Куйбышев. Стоянка сорок минут, отправляемся затариться продуктами. Выбор небольшой, цены космические. Да, самолетом с учетом таких расходов не только быстрее, но и дешевле получится. Возвращаемся вовремя — Таня зовет затащить ящики с пивом. Даже холодное пока. Один из четырех ящиков сразу отношу в свое купе. Возвращаюсь с деньгами.
— По шестьдесят копеек. Двенадцать рублей — Чуть замявшись, говорит Танечка.
— Ты же брала его по 60. Нечего на мне доход терять. Почем продавать будешь?
— По рублю.
— С ума сошла? Ради тридцатки рисковать? Погоди — Отправляюсь по пассажирам. Первыми навещаю соседей. Те настороженно уставились на меня.
— Есть пиво у проводника. По два рубля, будете брать? Только не меньше ящика.
Симпатии у них ко мне не возникло, но ящик забрали. Остальное тоже мигом разошлось. Отдаю Тане 160 рублей вместе с моими.
— Если так зарабатывать, то и учиться не нужно — вздыхает она.
— Ты даже не представляешь насколько ты права. Подумай, нужен ли тебе этот диплом.
Близнецы уже допивают по бутылке.
— Э, вы что? Кто вам разрешил пиво пить?
— Жарко ведь! А ты холодного ничего больше не купил! Куда вам на двоих столько? — Наперебой оправдываются мальчишки.
— По одной и всё! Ещё буянить начнете, как эти их соседнего купе.
Вечером снова концерт. Я, больше для Алисы, исполнил пару песен из «Кино». Когда Цой будет репетировать, подскажет, чтобы меньше мучился. Зрителей прибавилось, проход перекрыли полностью.
Вот так и ехали трое суток. Пили, пели, ели. Помогал Танечке, спекулировали вином, еще пивом. И вот к пяти вечера добрались до места. Максим встречает у вагона. Прямо на перрон подогнал микроавтобус, похоже тут они в авторитете. Объятия, поцелуи. Замечаю кислые рожи недавних соседей, то, что нас менты встречают за километр видно. Тем лучше, пусть живут спокойно.
— Куда едем? — Интересуюсь у Макса после отъезда.
— В гостиницу, куда же еще! А ты обещал, что с гастролями приедете. Где барабаны, пианино?
— А ты на что? Обеспечь инструментом, мы стадион соберем! Как с работой, домой еще не скоро?
— Не знаю, работы дофига еще. Ты ничего больше не вспомнил?
— Нет, кроме того что рассказал ничего. Да и могут быть расхождения, моё вмешательство уже заметно. Твоей фамилии я то не помню в прибалтийской группе.
— Если бы не ты я и в Ленинград возможно не попал. Кто знает, как с пацанами справлялся бы сам. Как они, слушаются? Возраст уже не маленький, переходный.
— Замечательные мальчишки! Никаких проблем с ними, учатся хорошо, не дерутся, не курят, не пьют, по бабам не…, то есть это еще рано.