Близнецы с Алатырь-острова. Дети Мертвой Матери

Соловьев Сергей

– Вот и мы, батюшка и матушка, – отвечал им Гун, держа в правой руке левую руку Малины и кланяясь с ней вместе, – Благословите нас.

Реза и Тея, улыбаясь, посмотрели на пару одобрительно, потом окинули взглядами друг друга, вспоминая, как сами встретились, уже так давно, и им самим сердце подсказало, что им будет хорошо вместе.

– Обрадовал ты нас с матерью, вышло все по – писанному, два племени породнились, – сказал довольный Реза, поцеловав свою жену в щеку.

Родители подошли к обрученным, и мать и отец поочередно расцеловали жениха и невесту.

– Все прямо как в сказке- две стрелы, две невесты. А третий?

– А ты Тал, чего? Когда себе жену найдешь?

– Я обожду, отец. А третий, это верно

юный Волк, Арпадов сын, просватал и кольцо получил от Элисии – ведьмы.

– Кольцо Царевны-лягушки? – сказала Малина приглушенно, прикрыв губы ладонью.

– Зачем ты так, – тихо сказал Гун, так что никто и не услышал, – она же добрая.

– Хорошо, коли так, – сказала и повернулась к нему его невеста, сжав его локоть.

– Значит, – потемнев лицом, сказал Могучий, – вышло как в предсказании: " Три стрелы, три свадьбы, три племени объединятся, и царевич на лягушке женится».

– Рада, а тебе кто по сердцу пришелся? – спросила Тея свою дочь.

– Улль мне по сердцу, матушка и батюшка, – опустив глаза пробормотала Рада.

– Ох, дочка… -пробормотал отец.

– Где же она его видела? – спросил Могучий свою жену, потом посмотрел и на сына выжидательно, – что ты скажешь?

– Забыли, как три года назад приезжали, меня навещали? – заметил Гун, – Улля сложно было не заметить, – и он усмехнулся.

– Точно, – нахмурился отец, – не досмотрел…

– Ладно, надо теперь Комоедицы готовить, медведя Карп убил, шкуру снял, ночью праздник начнем, – добавил вождь, – Рада, пошли домой, твой суженый на Алатыре, когда вернется теперь никто не ведает.

Комоедицы

Праздник начался вечером, хотя и светило еще солнце, ведь ночи не было как таковой. Это был небольшой праздник, день летнего солнцестояния прошел, а самый большой Медвежий праздник, Комоедицы был длиной в неделю на дни Весеннего Равноденствия. Весной был праздник очень большой, с шуточными переодеваниями, ритуальными песнями, и сразу после него справляли Новый Год. Карп в берестяной маске нес голову медвея, вернее очищенный череп, при всех положил его в берестяной короб, оглядел всех соплеменников, обряженные в берестяные маски, так что было и не узнать никого, лишь гудели гудки и рожки, наигрывая веселые мелодии, и волхвы, тоже обряженные в маски, пели песни, радуясь что их родич медведь -комо, или гомо, уходит опять в лес и не обижается на родичей. Ведь встретили его песнями и плясками и проводили легко и весело, и будут праздновать еще четыре дня. И волхв провозгласил:

– Кто будет есть мясо медведя?

– Вороны! – провозгласили все, кто был здесь, – Мы, вороны, его съедим!

Мясо медведя готовилось особо- нельзя было дробить кости, осторожно мясо и жир срезалось, а кости потом также отнесут в лес, и положат на навес у дерева. Мясо варилось в особых чанах, на краю леса, вскоре все было готово, каждый получил по кусочку. Вышел опять волхв, и спросил:

– Кто вы?

– Мы- вороны, – ответили ему люди племени, евшие обрядовую пищу.

Радость была в самом разгаре, и праздник должен был продолжаться еще три дня. И три дня он и продолжался.

Но четвертый день был ужасен. Все стали разъезжаться и расходится по становищам, выпасая коров. Именно за счет выпаса коров, молока и жило племя. Пастушок, прогоняя стадо с одного лужка на другой, заметил три бившие из-под земли источники. Подошел к ним поближе, и увидел желтоватые, маслянистые струи, выбивавшиеся около травы, рядом с кустами. Он попробовал на вкус, он оказался маслянистый, на пальцах оставались жирные следы, как от жира животных. Он видел такие и раньше иногда, здесь, в этих местах, такие ручьи, бившие маслом были не редкостью, как и иногда целые берега покрывались такой жидкостью, становясь кисельными и непроходимыми. Пастух – подросток, с тремя собаками обходил дальний луг присматривая за стадом коров, лежащих на берегу

речки, как вдруг за лугом, где иногда почва дышала, он увидел, как из глубин земли вырастает страшный, кровавый огненный цветок, поглотивший луг, и раздался ужасный звук взрыва, разметавший перелесок неподалеку, так что во все стороны полетели ветки, вырванные с корнем деревья, а те что остались занялись огнем. Оставшиеся птицы улетали во все стороны, и пытались вырваться из огненного кольца стада оленей. Краем глаза паренек увидел убегавшую вдаль стаю волков. Стебли пламени, как чудовищные цветы, стали вырываться из глубин земли, из Земли, посвященной богу Яме, Ямалу, одному из воплощений Близнецов. Отрок подозвал псов, и те стали помогать собирать стадо, и он смог отогнать кормилиц племени в безопасное место, переправившись через ручей. Вскоре стали сбегаться десятки людей к месту катастрофы- и видели, как сама земля горит, языки пламени вздымаются выше соснового леса, а на месте взрыва образовалась гигантская воронка, по краям которой все бегают языки синеватого пламени. Вскоре приехал на повозке и вождь, Могучий. Возница остался у коней, а опытный мужчина, не раз бывавший в переделках и войнах, сумевший не раз провести племя и через случавшийся голод, был обеспокоен не на шутку.

– Могучий, разреши посмотрю на эти места, – спросил его возница, Сияв, – я буду осторожен, по краю пойду.

– Уже взрослый, а не думаешь. Если боги в ярости, сгоришь в мгновение ока, не стоит, старый друг. Созовем волхвов, совет племен и пошлем на остров Буян и к Пряхам на Алатырь-остров. Пряхи могут дать ответ.

– Сияв, готовь вестников, я напишу грамоты вождям союза Семи племен. Пиши и грамоты, и вяжи узлы памятные, как раньше деды-прадеды делали, вестников отправляй не мешкая на Двину и Каму, пусть знают, какая беда нас настигла.

– Все сделаю, поехали в селение, вождь, – ответил возница.

Они сели в повозку, и осторожно поехали по дороге, ведущей в главное селение, и видел, как приходят люди из дальних становищ, некоторые замотаны тканью, и обожжены. Подъехал Могучий к дому волхва, и постучал. Вскоре мудрец вышел, видно был одет давно, и только ожидал вестей, и не добрых вестей.

– Здравствуй волхв, будем собирать Совет Семерых племени, а завтра соберется совет старейшин родов племени. И сейчас надо будет созвать Собрание гуннов, пусть люди придут, ждут ведь, что мы скажем, что решим. Нельзя нам медлить более.

– Согласен, Могучий. Надо еще раздать пострадавшим еду из запасов племени. Попросим помощи у соседей.

– И, Плит, ты как волхв, напиши письма на Буян-остров и Алатырь, спросить пророчества у Прях, за что нас так наказали.

– К Пряхам я поеду, прямо сейчас, дай мне двенадцать гребцов, а оттуда на Буян поплыву, вместо меня Вит останется, ученик мой, он и у Семерых учился, у Прях посвящение прошел, знает все что нужно.

– Тогда иди, не мешкая собирайся, старый друг, воины придут к твоему дому, – и он обнял волхва, а тот его, взглянул на него встревоженным взглядом, – будем на лучшее надеяться.

А Могучий встал на площади, и ударил в било, сзывая людей на Большой круг. Удар за ударом отзывался тревогой в его голове, но и надеждой, что удастся найти верный путь. Соплеменники собирались быстро, лица у людей были встревожены, они ждали ответов, которых, и они это понимали, еще не было. Но гуны были рады, что они не одни, их соседи рядом с ними, и вождь собирает всех, что бы решить совместно, что делать, и как действовать. у

– Здравствуйте, люди добрые. Знаете все, что произошло. Часть угодий наших сгорело дотла, и земля горит. Бывало такое и ранее, старики такое говорят. Под поселения для пострадавших земля есть, и выпасы есть для коров, пастухи молодцы, стада спасли, увели за ручьи. Плит едет на Алатырь-остров просить пророчество у Прях, и за помощью на Буян-остров. Верно ли решили мы, люди добрые? – спросил вождь у собравшихся.