Близнецы-соперники
Шрифт:
И тут почувствовал, как в тело вонзилась острая игла. Он не понял, в каком именно месте, инстинктивно поднял руки, пытаясь сопротивляться. Но руки были свободны – и бессильны, как бессильна была его попытка к сопротивлению.
Он вновь услышал взрыв смеха. Оглушительный. Его волокли куда-то вниз.
И все.
– Вы предали тех, кто спас вам жизнь!
Он открыл глаза, окружающий мир медленно обретал нормальные очертания. Левую руку пекло. Он дотронулся до места, где ощущалось жжение. Прикосновение
– Это антидот, – произнес голос. Где-то далеко перед ним маячил трудноразличимый силуэт человеческой фигуры. – Оставляет рубец, но организму не причиняет вреда.
Зрение Фонтина постепенно прояснилось. Он сидел на цементном полу, спиной к каменной стене. Прямо перед ним у противоположной стены шагах в двадцати стоял человек. Они находились на небольшом возвышении в каком-то туннеле. Туннель, по-видимому, пролегал глубоко под землей, может быть, в горе, его продолжение исчезало в кромешной тьме. По дну туннеля бежали старые проржавевшие рельсы. Толстые свечи, укрепленные в подставках на стенах, тускло освещали возвышение.
Фонтин всмотрелся в стоящего перед ним человека. На нем был черный костюм. Белый воротничок. Священник!
Выбритая голова, на вид лет сорок пять – пятьдесят, лицо аскетическое, худой.
Рядом со священником стоял охранник в форме вермахта. Два грека, изображавшие немецких офицеров, застыли у железной двери в стене туннеля. Священник заговорил:
– Мы следили за вами от самого Монбельяра. Сейчас вы в тысяче миль от Лондона. Англичане не могут вас защитить. У нас есть связь с Югом, о которой они и не подозревают.
– Англичане? – переспросил Фонтин, пытаясь понять. – Вы из Ксенопского ордена?
– Да.
– Почему вы враждуете с англичанами?
– Потому что Бревурт – лжец! Он нарушил данное нам слово.
– Бревурт? – изумился Виктор, ничего не понимая. – Да вы с ума сошли! Все, что он делал, он делал во имя вас! Ради вас!
– Не ради нас. Ради Англии. Он хочет заполучить константинопольский ларец для Англии. Этого требует Черчилль. Потому что это куда более страшное оружие, чем сотни армий, – и им это известно. Мы никогда его больше не увидим! – Глаза священника сверкали яростью.
– Вы в этом уверены?
– Не будьте идиотом! – отрезал ксенопский монах. – Бревурт нарушил обещание, мы раскрыли код «Мажино». Мы перехватывали все донесения, мы контролировали связь между… скажем так, заинтересованными сторонами.
– Вы сумасшедший! – Фонтин стал лихорадочно размышлять. Энтони Бревурт ушел в тень, от него давно уже ни слуху ни духу. В течение многих месяцев. – Вы говорите, что следили за мной от самого Монбельяра. Но зачем? У меня нет того, что вы ищете! И никогда не было! И я ничего не знаю об этом проклятом поезде!
– Михайлович вам поверил, – тихо сказал священник. – А я не верю.
– Петрид. – Виктор вспомнил юного монаха, покончившего с собой в ущелье Лох-Торридона.
– Его звали не Петрид…
– Вы убили его! – сказал
Он потерпел неудачу. И знал, что его ожидает. Это было совершенно ясно.
– Вы больны! Вы заражаете всех, к кому прикасаетесь! Хотите – верьте, хотите – нет, но я заявляю вам в последний раз: у меня нет нужной вам информации.
– Лжец!
– Безумец!
– Тогда зачем вы колесите по Европе с Любоком? Скажите нам, синьор Фонтини-Кристи, почему с Любоком?
Виктор отпрянул; при неожиданном упоминании имени Любока он прижался спиной к стене.
– Любок? – прошептал он, не веря своим ушам. – Если вы знаете, на кого он работает, вы должны знать и ответ на свой вопрос.
– Ах, Лох-Торридон! – саркастически усмехнулся священник.
– Раньше я никогда даже не слышал имени Любока. Я только знаю, что он выполняет свое задание. Он еврей и… сильно рискует.
– Он работает на Рим, – заревел ксенопский священник. – Он передает в Рим предложения! Твои предложения!
Виктор молчал; изумление его было беспредельно. Ксенопский монах продолжал тихим, проникновенным голосом:
– Странно, не правда ли? Из всех возможных сопровождающих на огромной оккупированной территории выбор пал именно на Любока. Он вдруг ни с того ни с сего появляется в Монбельяре. Вы думаете, мы поверим в это?
– Можете верить чему хотите. Это чистое безумие.
– Это предательство! – снова крикнул священник, отступив от стены на несколько шагов. – Дегенерат, который может в любой момент снять телефонную трубку и начать шантажировать пол-Берлина! И самое ужасное – для вас – это пес, который работает на чудовище…
– Фонтин! Ложись! – раздалась команда из тьмы туннеля. Это был высокий пронзительный голос Любока. Эхо его крика, отразившись от низкого потолка, перекрыло вопль священника.
Виктор пригнулся и прыгнул вперед, скатился на твердую почву рядом с ржавыми рельсами узкоколейки. Над головой раздался свист пуль, разорвавших воздух, а потом громоподобные выстрелы двух «люгеров» без глушителя.
При тусклом свете мерцающих свечей он увидел фигуры Любока и еще нескольких человек, вынырнувших из мрака туннеля с оружием наперевес. Они появлялись из-за выступа стены, прицеливались, стреляли и снова исчезали за скалистым укрытием.
Все закончилось в считаные секунды. Ксенопский священник упал. Он был ранен в шею, другим выстрелом ему снесло левое ухо. Умирая, он подполз к краю возвышения, на котором только что стоял, и вперил взгляд в Фонтина. Предсмертный его шепот был больше похож на хрип:
– Мы… вам не враги. Ради всего святого, верните нам рукописи…
Раздался последний короткий выстрел; пуля разворотила священнику лоб, фонтаном брызнула кровь и залила глаза.
Виктор почувствовал, как кто-то схватил его за левое плечо, боль пронзила плечо и грудь. Его рывком подняли на ноги.