Близнецы в мимолетности
Шрифт:
Нинель сидела на стуле, повернув к Славику голову, и как будто хотела и не решалась вставить слово.
— Жене непонятно, другим непонятно, почему я ощущаю гнёт, — говорил он, прижимая к коленям ладони и вновь приподнимая их. — Мы живём в век, в какой живём, и это оружие делается не только у нас. Но если я не могу больше? — вопрос выразил страсть протеста, окрашенного гордостью. — А бросить эту работу значит принять ненависть жены, — добавил он с гримасой, будто глотая противное лекарство.
Казалось, он выдохся. Закрыв здоровый глаз, полулежал в кресле; на лице Нинель было ждущее
— Я любил командировки, — поделился Славик. — Уезжая, старался вообразить, что вырываюсь навсегда... — голос стал мечтательным. — Приходило предчувствие, что в пути или там, куда я приеду, мимолётное овеет теплом, и это будет так много! На улице нового для меня города, в гостинице увидится женское лицо — и захочется жить.
— Оправдывались ожидания? — спросила Нинель странно холодно.
Он сел прямо, но тут же ссутулился.
— Мне так хотелось быть нужным, просто по-человечески нужным, а не... — Славик понёс руку к голове, однако коснулся не лысины, а виска. — Но твою нужность определяют сугубо практически: какие ты способен дать материальные блага, — высказал удручённо и брезгливо. — Иного отношения мне не встретилось, а теперь уже всё равно... — он рассказал Нинель, как предупреждал начальство, что надо срочно заняться тем-то и тем-то, иначе произойдёт утечка «продукта». На сигналы не среагировали, и ему кое-как удалось предотвратить аварию. Однако на него валят, что именно он едва не довёл до неё. Дело разбирает комиссия, а пока его отстранили от должности.
Он опять откинулся на спинку кресла.
— Я должен оправдываться, доказывать — и я мог бы доказать им, кто специалист, а кто бездарь. Но стоит ли? Я уехал, как уходят куда глаза глядят. Решать будут не они, а я, — сказал расслабленно, равнодушно, — итог так итог.
— Не надо об этом! — потребовала она, словно в готовности вскочить и зажать ему рукой рот. — Не думайте об этом! — выдохнула в такой спешке, будто всё решала секунда.
Он забормотал, что просит прощения, и закончил упрямо:
— Судьба не по мне, и это не пересмотреть!
Нинель встрепенулась, как если бы разгорался пожар и она вдруг увидела бадью с водой.
— Ваш знак Зодиака?
Я услышал ответ Славика и чуть не запрокинул голову, как давеча. Случай вёл себя с бесцеремонностью, равной цинизму, глумливо демонстрировал всесилие.
Нинель сообщила Славику, что «что-то чувствовала», «даже была почти уверена, но останавливало одно: это было бы слишком удивительно» — ведь и она «тоже...»
— Вы? — он искренне изумился и налёг боком на подлокотник кресла, подаваясь к Нинель, которая несколько раз быстро кивнула.
Она велела ему вспомнить свойства Близнецов.
— Лучше вы... — попросил он.
Она слабо улыбнулась.
— Мы очень ранимы... комар укусит — расчешем до крови. Не заживает — бросимся на стенку. Я знаю, что такое невыносимость, когда хочешь одного исхода... Но Близнецы всегда помнят, а если кто-то рядом ждёт помощи? — заговорила со страстью сказать как можно убедительнее. — Вам не выпадало в последнее время увидеть кого-то в беде — оттого эти мысли о своей ненужности. Это в природе Близнецов. Мы чахнем, когда некого вызволять. Загляните в себя! Вы отзывчивы, хотите сострадать,
Она продолжила, будто зная всё о нём наизусть: плохая полоса у него минет, у жизни есть и другие стороны, всё наладится. Он перегнулся через подлокотник кресла, опустил ладонь на руку Нинель, лежавшую на её колене:
— Вы добрая, милая, и это лишь милый разговор...
Я видел его затылок, чуть дальше было её лицо; её глаза замерли, настежь открытые его взгляду.
— Выйди на минуту... я разденусь, — сказала с непередаваемой простотой.
Он осторожно, будто боясь порвать паутинку, встал, ступил на веранду, неслышно прикрыл дверь. Нас разделяли ветки крыжовника, горизонтальный брус перил. Я съёжился в ужасе, что он обнаружит моё присутствие. Какое это будет нестерпимое унижение — предстать перед ним очевидцем его сумасшедшего выигрыша: таящимся, снедаемым завистью.
Свет в комнате погас, он легонько постучал в дверь и вошёл.
14
Пригибаясь к земле, я удалился от места засады, которая стала для меня западнёй. Чего мне стоило не оглядываться на дом! Но очутившись за забором на нашем огороде, я оглянулся — и то, что свершалось в доме, передалось в меня через все мои органы чувств; мне было так дрянно, что, бесясь, я говорил себе: как мне весело! Войдя в сарай, одержимо прошептал это и лёг на постель, устроенную на лавке. Здесь отменно спалось, когда из-за позднего часа не хотелось беспокоить домашних, но нынче сон, что понятно, не брал, и, зажмурившись, я заставил себя тщательно вспоминать виденные кинофильмы, чтобы воображение не кормило иным.
Ощущение яви притупилось, затем, кажется, вовсе перестало докучать, как вдруг меня хватило, будто дубинкой, напавшее смятение. Я вскочил под впечатлением крика, который то ли мне приснился, то ли впрямь прозвучал. Полностью я очнулся в звуках заварушки: хлопали двери, ставни, всполошённо перекликались голоса, частили шаги.
В нашем доме горел свет, на веранде появился отец. Взгляд мой метнулся в другую сторону. Через двор Надежды Гавриловны пронеслись во весь дух две соседки, вбежали в дом и оставили дверь нараспашку. За ними пробежал сосед, другие торопились к дому задворками. Я подскочил к забору.
— Зарезали мужчину, — сказали мне.
Сумятица сведений плавила бегло возникавшие представления, пока не утвердилось одно. В постели утомлённо затихла пара. Включилась лампа на тумбочке, женщина встала, вышла в коридор: ей понадобилось отлучиться. Вернувшись примерно через четверть часа, она увидела, что мужчина лежит у двери на веранду. Дверь была неплотно прикрыта, Славик лежал навзничь ногами к ней, нагой, с окровавленным горлом. Нинель, ошеломлённая, шагнула к нему, в первые секунды думая лишь, как помочь, растерялась и в шоке, может быть, закричала: она не помнила. Бросилась будить Надежду Гавриловну. Та из опасения «затоптать следы» не приблизилась к телу, которое не подавало признаков жизни. Телефона в доме не имелось, они у нас были редкостью в частных жилищах, и хозяйка послала Нинель к магазину — вызвать милицию через сторожа.