Близнецы в зеркале, или Карден никому не нужен
Шрифт:
Когда уходила, то к Дому моделей Славы Зайцева уже тянулась длиннющая очередь на конкурс – все хотят быть манекенщицами, просто, вот, хочется, а себя со стороны не видят. В общем, сценарий я сделала, уникальный материал собрала и, как часто у нас бывает, меня использовали …. Тот редкий случай, когда я не послушалась своей интуиции.
Но вернемся к Дому моделей. Брежнев, любивший перевоплощения и женщин, не мог обойти вниманием Дом моделей. Брежнев заинтересовался вплотную Домом моделей, когда увидел на одном из министров новый костюм. И его познакомили с Александром Игмандом, художником-модельером мужской
Я тебе обещала рассказать о редакторе, помнишь?
По иронии судьбы главным редактором моего журнала был спичрайтер Брежнева. Он работал в аппарате ЦК КПСС, где посвятил себя речам руководителей. Когда Брежнев уже был совсем плох, но нужно всё равно предвидеть все вопросы Картера и ответы ему, то Александров писал разные варианты на выбор на отдельных листочках, и Суходрев отслеживал нужные для перевода. Свою книгу «Кронпринцы в роли оруженосцев» он надписал: «Уважаемой Евгении Михайловне! Преклоняюсь перед ее талантами».
Вроде недавно было. Как истинный интеллигент, он из-за своего щепетильного отношения к трудностям, которые сопровождают болезнь, постеснялся позвать на помощь, и умер. Я о многом жалею, о том, что упустила по своей и не по своей вине. Александров хотел меня познакомить для разговора с Суходревым, вторая жена которого Инга была дочерью актрисы Татьяны Окуневской. Он ценил мой стиль письма и искреннюю открытость. К Александрову, как на праздник – чай и беседа про всё на свете в его маленьком кабинете. Меня ласкательно называл Женечка, не при всех, и этим сильно перевешивал законные недовольства по работе. Короче, все мы – трикстеры в разной степени.
– По темноте своей, не знаю, кто это?
– В двух словах: он опускает людей с небес на землю, приближает недосягаемых Богов к обычным людям, обогащает картину мира…
– Во всем этом остро нуждаюсь.
– Мир открыт! Но также Трикстер и третья сила… Побыть Трикстером полезно всем. Его надо растить в себе.
– Во мне может вырасти?
– Если приложишь усилия. Одиссей был им.
– И я буду!
– К слову, близко к этому… Мы часто отдыхали на Канарах вместе с Полем, первым у нас пти-брабансоном, он много путешествовал, его все фоткали, в кафе ему выдавали персональную подушечку на кресло и чашу с водой. Короче, всеобщая любовь. Своим хобби муж считал собак, а я бы уточнила, собак своих любовниц.
В последний заезд мужу приспичило вечером непременно окунуться в ледяную темную гладь океана. Мы ждем на берегу. Я трясусь, переживая, потому что он еще и совершает заплыв. Он непринужденно плавал как в море супружеской неверности. Будто последствия минуют поступки. Ему измены нужны были для самоутверждения, так как все вокруг были такими. Оборачиваюсь и перед нами рыцарь в доспехах, живой. В глаза бросилась характерная черта рыцаря – его родословная
Это тебе не трудности с освоением новейшей домашней техники. Володя всё досконально штудировал, а потом, без разъяснений говорил мне «Включай!» Поэтому в поездках я беспечно приноравливалась к кухне будущего.
Зато две кражи можно понять и вовсе без премудростей. Первая случилась, как только Поль принял душ на пляже. Неприметная тетка шла сзади и хвалила Поля. Мы-то привыкли и не думали о плохом. А она тем временем ловко стянула бумажник у мужа со всем, что у нас было и его документами. Деньги нам одолжили, и мы ходили в полицейский участок для опознавания среди вереницы лиц. Каждый день прочесывали пляж в безумной надежде, что паспорт выкинут. Напоследок увидели ее, проскользнувшую из дорогого магазина к машине. Кое- как выбрались к самолету, а у нас уже было больше проблем. Поручились за Володю мы с Султаном. Я всегда таскала свой паспорт с собой, не задумываясь о том, что должна его оставлять в Москве. Это и спасло ситуацию.
Вторая кража случилась в последний заезд на Тенерифе. И тоже на восхищении. Я, умудренная опытом, что муж все деньги держит при себе, запаслась 500 евро и носила с собой в рюкзачке. Идем по набережной, я с Полем, на спине рюкзак с вещами мужа для пляжа, у него болит голова всё время, и я беру на себя такие тяжести. А внутри рюкзачок с деньгами. Сидит, не просто так, мужик и отслеживает, как оказалось, добычу. Сзади впритык к нам подбегает парочка и поет дифирамбы Полю. Отошли. И, вдруг, чувствую легкость бытия. Внешний рюкзак открыт, а с деньгами вынут. Бросаю Поля и мчусь вперед, их нет. Возвращаюсь, а они уже прилипли к Володиному карману. Я: «Отдай рюкзак!» с такой интонацией, что они опешили. Возвращает и требует деньги. Володя так ничего и не понял, он был уже во власти недуга.
Мы хотели изобрести нашу любовь, а может она и должна была быть такой болезненной.
Егор, тут я кратко отвлекусь на родителей, чтобы ты смог прочувствовать мои излияния…
Папа, дендролог, ведущий специалист в нашей стране. Папа много путешествовал и занимался иногда охотой. Рога убитого оленя подарил мужу на свадьбу! А я из Болгарии просила только французские духи. Он возглавлял в Доме дружбы Общество связей с Австралией, знал шведский, немецкий, английский языки и изучал до последнего времени другие. Со стороны папы во мне течет греческая кровь, чему я обязана, как часто слышу: «Лица не общим выраженьем» (Евгений Баратынский, современник Пушкина).
Папа дружил со скульптором Сергеем Трофимовичем Коненковым, который после 20-летнего отсутствия вернулся на родину из Нью-Йорка и мастерская находилась рядом с нашим домом. А мама отрывалась напротив, в Елисеевском гастрономе, но в войну ходила туда нюхать и этим была сыта.
Конец ознакомительного фрагмента.