Близняшки от босса. Сердце пополам
Шрифт:
Но Шторм заходит раньше. Они с Антоном схлестываются взглядами, и обычное помещение мгновенно сжимается до размеров спичечного коробка.
Папа вместе со следователем остаются в коридоре, позволяя нам спокойно поговорить. Если это возможно в столь накаленной атмосфере…
Сделав глубокий вдох, несмело переступаю порог и прикрываю за собой дверь. Взгляд бывшего мужа перемещается на меня. Отголоски страха в его глазах превращаются в искры ненависти, от которых мне становится не по себе. После предупреждающего покашливания Вадима Антон мгновенно меняется
— Снежка, милая, — улыбается мне, но не понимает, какую роковую ошибку совершает.
Шторм напряженно подается вперед, собирается сделать шаг, но я беру его за запястье:
— Ты обещал.
— И опять пожалел об этом, — с приглушенным рычанием отрезает Вадим.
Дышит тяжело, но не двигается, ощущая мою ладонь на своей руке. Не отпуская неуправляемого Шторма, я обращаю внимание на бывшего.
— Не зови меня так, Антон, мы разведены, — чеканю строго, и от моего тона его лицо вытягивается. — Мы здесь, чтобы узнать правду.
Олейник задумчиво сканирует нас с Вадимом, цепляется за наши сплетенные руки — и делает соответствующие выводы. Жду взрыва ревности или хотя бы недовольства, но… Антон не рискует проявлять агрессию при Шторме. Все-таки хорошо, что мы пришли вместе.
— А что, собственно, происходит, Снежка… — сжимается под взглядом-выстрелом Вадима и исправляется: — Снежана? Меня сорвали с работы, насильно в страну вернули…
— Не с работы тебя сорвали, далеко не с работы, — зло выплевывает Шторм, но не хочу вникать, что он имеет ввиду. — Не вздумай изворачиваться, у нас на руках есть все доказательства твоей причастности к похищению второго ребенка Снежаны, — уверенно произносит Вадим, однако немного лукавит: следствие еще продолжается. — И свидетели, — добивает и без того бледного Антона. — Так что или ты сдаешься с повинной, или… пеняй на себя, — заключает так грозно, что невольно царапаю его ладонь.
Шторм оглядывается на меня, смотрит взволнованно, но, убедившись, что я в порядке, кивком указывает на кресло в углу. Как можно дальше от Антона. Послушно плетусь туда, а Вадим так и застывает истуканом посреди кабинета. Внушает страх и трепет всем своим видом. Будто телохранитель, надсмотрщик и профессиональный убийца соединились в одном человеке. Невозможно предугадать, какая из личностей победит…
— Так что, хочешь скостить себе срок? — сурово уточняет Шторм, а сам вызывает какую-то службу в своем телефоне. Решил записать разговор на диктофон? С Леной он поступил так же, зато в решающий момент она не смогла изменить показания.
— Я тоже жертва, — вибрирующим голосом оправдывается Антон. Округляю рот в изумлении, ведь я не узнаю в этом дрожащем трусе домашнего тирана, которым он был со мной. — Меня обманули и использовали. Все придумала Светлана Григорьевна.
Вадим усмехается презрительно и руки на груди складывает. Тяжелыми шагами меряет пол, заставляя Антона вжать голову в плечи, а потом останавливается рядом со мной. Все-таки «победил» телохранитель и… мой заботливый мужчина.
— Жертва, значит? — выдает
Возражать Шторму сейчас нельзя. Антон понимает это. Мажет по мне быстрым взглядом, эмоций которого я не успеваю прочесть, и говорит негромко:
— Светлана Григорьевна сама на меня вышла. Через врача, у которого мы со Снежаной обследовались, как-то узнала мои контакты. Назначила встречу. Ну, мне интересно стало, чего хочет. Оказалось, что она слышала, как я говорил о недостатке денег на ЭКО. И предложила помощь, — умолкает, опустив голову и подбородок почесывая.
Я изучила бывшего мужа и понимаю, что означает этот жест. Антон думает, как выкрутиться. Собирается исказить правду.
— Помощь? — прыскаю нервным смехом, и сама вздрагиваю от звука собственного голоса. — Хоть раз поступи по-человечески со мной, — цежу с обидой, в то время как Вадим подходит ко мне практически вплотную. Руку на спинку кресла укладывает, показывая, что в любой момент готов меня защитить. Чувствуя его близость и поддержку, я становлюсь смелее, что явно не нравится Антону. — Не лги! Расскажи, как все было на самом деле! О какой помощи ты говоришь? Как смеешь вообще называть помощью то, что ты сделал со мной?
— Что я сделал? Ничего противозаконного, — не сдается он, а я глаза обессиленно зажмуриваю. Все эти годы я верила подонку, слепо и глупо. И он продолжает издеваться надо мной без тени раскаяния. Спасает свою шкуру ложью. — Светлана Григорьевна дала денег на ЭКО. Мы его сделали с тобой. У тебя теперь дочь. Больше ничего не знаю.
— Что? — поднимаюсь на ноги. — Не знаешь, как лгал мне вместе с медперсоналом о том, что моя вторая дочь мертва? — всхлипываю и тут же чувствую теплую ладонь на своей талии. Она придает мне уверенности и сил. — Не знаешь, как я проливала слезы над пустой могилой? Как подыхала без моего ребенка, и только Рита сдерживала меня от отчаянного шага…
— Не преувеличивай. Одна же незапланированная дочь осталась, — отмахивается Антон, на секунду сбрасывая маску. И этого хватает, чтобы Вадим обратился в разрушающий тайфун.
Не успеваю даже слова сказать, как Шторм подлетает к моему бывшему. Ожидаю, что ударит, сиплое «нет» вслед бросаю, и тот будто слушается. Хватает Антона за грудки, поднимает со стула, встряхивает, но физического вреда не наносит. Вадим не пересекает границу дозволенного, ведь об этом я его не раз просила по пути сюда.
— Незапланированная? — ревет бывшему в лицо, и тот тушуется, испуганно поглядывая на меня. — Ну, тварь…
— Вадим, — приблизившись, касаюсь рукой его спины, что кажется каменной.
— Снежана, на безопасное расстояние отойди, — приказывает Вадим резко. — Сейчас!
Возвращаюсь к креслу, вздыхаю и за плечи себя обхватываю. Не хочу еще сильнее злить Шторма. Ему легче мыслить здраво, когда мне не грозит ничего.
— У тебя две минуты, чтобы четко и ясно изложить ваши со Светланой Григорьевной «планы», — выделяет последнее слово особой интонацией. — Время пошло! — очередная встряска.