Близость с пришельцами. Тайны контактов 6-го рода

Белимов Геннадий Степанович

А я, слушая выступление Лисова, сделал собственное открытие: у волжанина Пахомова, оказывается, была никакая не «заноза», а имплантант! То-то же Николай Федорович так резко отрицал любую возможность «занозить» голову странной проволочкой…

В перерыве семинара мы разговорились, и Лисов тогда отметил, что, возможно, это первое упоминание об имплантировании российского гражданина. Первое — обнаруженное, а сколько не обнаруженных носителей имплантантов?

Но почему важно знать об имплантантах как можно больше?

Да просто потому, что наряду с известными «кругами на полях» или загадочными операциями

над животными, абдукцией этот феномен, похоже, может дать бесспорный фактический материал о присутствии и некоей деятельности неизвестных разумных сил на нашей планете. Ведь «не ветром же надуло» эти микрообъекты, для чего-то же они предназначены?!

Но вернемся к рассказу Александра Васильева.

— Итак, озарение по поводу моего возможного имплантирования я получил после вашей книги, — продолжил мой собеседник. — Вот тогда всплыли некоторые эпизоды из моей жизни. Начну с последнего по времени.

Мне лет за тридцать, и я на поле косил сено для своих бычков. В то время я занимался фермерством, пока не осознал бесперспективность этой затеи. Ну кошу себе и вдруг чувствую, меня что-то кольнуло в икру ноги. Задрал штанину — крохотное кровавое пятнышко, я потер его и тут же про это забыл. А потом то место стало почесываться, нарывать. Шишечка образовалась. Гной выдавлю, помажу йодом, а все равно не заживает, и краснота не проходит. Терпел-терпел и однажды взял, оттянул кожу, надрезал бритвочкой и вырвал какую-то занозу. Удивительно, но кровь после этого не сворачивалась трое суток, сочилась понемногу.

У меня, как у нормального школьного учителя, был микроскоп, и в него я внимательно рассмотрел «занозу». Она была похожа на металлическую стружку трехмиллиметровой длины. Я даже иголочкой потрогал — ну, металл как металл, не крошится под иглой. Так и решил, что это заусеница от лезвия косы. Только как уж она впилась в ногу — непонятно. А «стружку» я выбросил.

Но от моего вмешательства потом были серьезные последствия… Почему-то нарушилась сворачиваемость крови. Любой порез, повреждение кожи на руках — а как без этого в хозяйстве? — и болячка будет гнить, кровянить неделями. Порой все руки в ссадинах: и старые не заживают, и новые присовокупляю. Подорожник приложу, как раньше, — никакого воздействия. Пришлось идти в больницу. Там давали одну, другую мази — наконец состав с левомицетином помог. Постепенно все нормализовалось, и я о происшествии в поле забыл.

— Но шрам-то остался? — уточнил я.

— Конечно. Небольшой, правда, но есть. Александр Петрович задрал штанину левой ноги — на икре четко просматривался беленький шрамик в несколько миллиметров.

— Когда вспоминал странности в своей жизни, всплыл еще один случай, — продолжил Александр. — Мне было лет шестнадцать, учился в старших классах и уже заглядывался на девушек, на танцы бегал… А тут, надо же — появилась у меня на шее слева шишечка и стала расти, дуться… С голубиное яйцо уже стала. Ну некрасиво, и это, конечно, меня беспокоило, хоть шишка и не болела. Шарфик летом не оденешь, рубашка тоже ее не скрывала. Иногда я проткну шишку цыганской иглой, жидкость выдавлю, а она вновь набухает.

Еще помню особенность того периода: стал я много спать. Ну, часами, по полсуток и больше мог дрыхнуть!.. К врачам у нас не было привычки бегать, повели меня к одной бабульке «пошептать» на шишку.

Та пошептала, научила читать молитву, которую, держась за шишку левой рукой, надо было говорить перед сном.

Я так сделал несколько раз, и вдруг однажды у меня резко подскочила температура за 40 град. С! Ночью зову мать, а она не слышит, глуховатая к тому времени стала. Отец с фермы пришел, обнаружил, что я весь горю. Ну, забегали, достали где-то жаропонижающие таблетки, и вскоре я уснул. Зато утром проснулся, щупаю шишку, а ее нет! Только на подушке кровавое пятно. Я, конечно, даже не рассматривал его и вскоре про шишку напрочь забыл. Пятнышко на шее осталось в виде побеления кожи. Не очень убедительно, наверное?

Я посмотрел и согласился: хоть и видно, но неубедительно…

— Думаю, «они» почему-то охотились за мной с рождения, — рассказывал дальше Васильев. — Кто «они», не знаю, но, полагаю, не земляне. К примеру, помню себя пятилетним. Вижу сон, который хорошо сохранился в памяти. Я стою на бугре, склон круто уходит вниз к огороду, а за мной кто-то гонится… И я прыгнул! Но не упал, а полетел плавно, как птица. Вижу, внизу ко мне идут двое, мужчина и женщина. Я думал, это мои мама и папа, но оказалось — другие. Женщина с белыми пышными волосами, прямой греческий нос, красивая, а мужчина — негроид, темно-серый цвет лица, но тоже симпатичный. Я почему-то их сильно испугался — и проснулся.

А через три дня у меня что-то случилось с правой ногой. Она сильно разболелась, ее свело так, что она прижалась к животу и я не мог ходить. Помню, на бедре вскочил какой-то фурункул, и от него дикая боль, я уже не мог терпеть. Мы тогда жили в Приморске, в Калачевском районе Волгоградской области, и отец, замотав ногу одеяльцем, понес меня в местную больницу.

Врач под наркозом почистил мне нарыв, а потом силой разогнул ногу и заковал ее в гипс до самой груди. И, видно, там пошел какой-то процесс. У меня постоянный жар, от которого шла кровь из носа, я в полубессознательном состоянии, и, похоже, врачи уже поставили на мне крест. Положили нас с мамой в палату смертников. Инфекционная палата, в которой умирала какая-то бабка от желтухи, дверь закрыта на замок снаружи.

В галлюцинации, помню, мне являются те же мужчина и женщина. Она выше мужчины, оба внимательно смотрят на меня, стоя друг за другом. А я им грубо крикнул: «Обезьяны!» Женщина в ответ слегка улыбнулась. И тут произошел словно бы взрыв, я его почувствовал физически.

Оказалось, это отец выбил двери и, схватив меня в охапку, завернул в шубу и на улицу — искать машину, чтобы ехать в Волгоград, в областную больницу. Февраль на улице, машин нет, но кто-то все же нашелся — меня довезли еще живого.

Отец с врачами разломали гипс, а там… картинка не для слабонервных: нога стала гнить, разбухла так, что гипс распирало от давления. Что меня особенно поразило, когда я увидел ногу, — это черные волосы, как у взрослого мужчины, которые прилипли к гипсу, и их с трудом отдирали. Я закричал от боли и страха. Потом меня помыли и — на хирургический стол. Много вышло гноя, меня мама держала за руку, но я уже отключился…

Что было с ногой — неизвестно. Если и был там имплантант, то, конечно, с гноем и кровью все это вычистили. В рану, помню, набили бинты с вонючей мазью, и постепенно все пошло на поправку…