Близость с пришельцами. Тайны контактов 6-го рода

Белимов Геннадий Степанович

Лечу сквозь него. Потрясающая тишина, нет, не та, что бывает в отсутствие малейших звуков у нас на земле. А тишина — парадоксально, но факт — глубоко звучащая, как музыка, которая несет блаженство и успокоение, восторг полета…

Следом возникает картина иная, вернее, я словно вплываю из первой картины в другую. В фиолетовой дымке завис, а точнее, парит черный юлообразный аппарат с двойным рядом круглых иллюминаторов. Внутри корабля (или станции, я не знаю) свет был белым, а снаружи каждое обзорное окно казалось цветным: одно отливало красным, другое синим, третье сиреневым… Слева от себя замечаю другой аппарат, более приплюснутый по форме, с одним рядом иллюминаторов. Состоял он из

трех частей, нижняя и верхняя вращались, а средняя, с окнами, была неподвижна. Вращающиеся части набирали бешеные обороты. Корабль сначала превратился в желтое расплывчатое пятно, а затем и вовсе растаял. И незаметно вся эта картина переходит в следующий эпизод.

На краю округлой, словно зависшей в пространстве плоскости, боком ко мне, стояла мужская фигура огромного роста. Неожиданно «кадр» меняется. Вижу близко синеватые кисти рук с удлиненными пальцами. Кончики их обращены вдаль. Еще секунда — и из каждого пальца возникает бело-желтый луч, расширяющийся к горизонту. Слух уловил нечто, напоминающее сирену, и на этом все закончилось.

Надо заметить, что любое наше общение всегда обрывается так — резко. Вот вроде только что я была там, рядом с ним, — и вдруг словно кто-то меня встряхнул, и уже нет ни тех образов, ни того особенного состояния. Какое-то опустошение, без мыслей, без желаний. В такую ночь я сплю без сновидений.

В другой раз я передала: «Покажи мне, где ты живешь?»

Перед глазами поплыла оранжевая дымка, вдруг словно свет включился в голове, и сквозь прозрачную оранжевую завесу проступила картина. Дивный пейзаж с деревьями и рекой, большими белыми камнями по берегам. Все вроде как у нас, только вода в реке искрящаяся, изумрудная. Окружающая реку зелень (нет, не зелень, поскольку крупные толстые листья и стебли были фиолетовыми) застыла, словно в раздумье о вечности, среди валунов стлался туман, лениво крадучись кверху. Прямо передо мной шевелилась длинная рыжая полоса, не знаю, что это было, — животное или растение — полоса дышала, раскладывалась в нечто вроде кустарника с веточками, но без листьев, и опять складывалась в ровную полоску. И все было залито ярким белым светом, но не солнечным. Ослепительным, хотя не режущим глаз. Идущим не из одного источника, а отовсюду — из самой реки, от камней, деревьев…

И вдруг я полетела. Все это неземное великолепие начало уходить вниз, становилось все меньше, а я чувствовала себя все выше и выше, я поняла, что засыпаю. Провал этот был кратковременным. Все дальнейшее походило на сон, но ощущалось как полнейшая реальность. Как будто из одного времени я перескочила в другое, как будто от самой себя отгородилась невидимой стеной иного бытия.

Наконец я окончательно проснулась. Чувствую чей-то пристальный взгляд. Открываю глаза. Он сидел на краю моей постели, подперев голову рукой, и глядел на меня. В комнате было не темно, свет шел из-за его спины. Он выглядел не совсем так, каким я его знала. Лицо и волосы несколько темнее, глаза сильно раскосыми. Я узнавала его и не узнавала.

«Таким, значит, я нравлюсь меньше?»

Не было смысла отвечать на его упрек, я знала, что ответ он знает лучше, чем я.

«Хорошо, смотри», — продолжал он. И тут на моих глазах, его лицо начинает меняться. Волосы светлели, глаза начинали светиться, пока наконец он не принял тот облик, к которому я привыкла. Довольная его преображением, я улыбнулась…

Свидание прервалось неожиданно, как всегда: показалось, что я снова вижу его сидящим у моих ног, — и вот уже ничего нет, он словно растаял. Однако состояние сновидения не прервалось, и, решив воспользоваться этим случаем, я вылетела через окно во двор. Осторожно заглядываю в окно соседней комнаты, где мама с дочкой смотрят

телевизор, а мой маленький сын разложил на полу игрушки. Низко, не касаясь ногами земли, перелетаю к дому напротив, с бесстыдным любопытством заглядываю в чужие окна. Люди укладываются спать, меня никто не замечает. Думаю, пора возвращаться, вот-вот я должна буду очнуться, надо спешить. Лечу обратно, в свое окно, проникаю в комнату и ложусь как бы сама в себя… и через короткий миг темного провала осознаю себя проснувшейся. В соседней комнате дочка смотрит телевизор, мама с нею рядом, сынишка ползает с машиной по полу…

И вот последний случай, о котором хотелось бы рассказать. Так же вечером лежу и слышу из другой комнаты мамин голос. В этот момент на спинке кровати, словно на экране, спроецированное откуда-то издалека, появляется его лицо. Между нами начинается обычный разговор, я не сразу уловила новое на его лице. Оказалось, сегодня он был в черных непроницаемых очках. Я стала приставать, чтобы он снял их. Он отвечает, что нельзя. Но я нахально сдергиваю их…

За окном голос дочери: «Бабушка! Что с телевизором? Экран совсем погас».

«Помехи какие-то… — Мама начинает переключать каналы. — Что-нибудь на станции, наверно».

К горлу подступила тошнота, голова закружилась. Он снова надел очки — и сразу все прошло. Телевизор за стенкой заработал вновь. Мама входит в мою комнату, проходит мимо, ворча, мол, уляжется раньше времени. Я замерла. Она берет постельное белье и уходит. Все это мне кажется забавным, и я опять сдергиваю с него очки.

«Бабушка, — кричит дочь, — иди сюда, снова не показывает!»

Возмущенная мама делает выговор всем телевизионщикам страны. Я тоже получаю выговор — и от нее, и от своего собеседника. Он вновь в очках, и телевизор в соседней комнате оживает. Видение исчезло — и я как провалилась. Очнулась от того, что меня будит мама, выговаривая, что, дескать, детей пора укладывать, а я тут мешаю… Спрашиваю, что случилось с телевизором.

«Так ты что же, не спала? — отвечает она. — Два раза помехи всякие, ничего не видно, звука нет. Думала, фильм не дадут доглядеть.

Чем объяснить такую связь очков на лице моего собеседника и работой телевизора — понять, как ни старалась, не могу.

Предвижу у кого-то пошлые ухмылки и потому спешу еще раз повторить: да, между нами все «было». Но даже в исповеди существуют границы. Поверьте, для меня все это очень и очень серьезно. Я просила не называть моего имени, но если кто-то захочет мне написать, поделиться своими сокровенными переживаниями или что-то посоветовать, то пишите на адрес редакции журнала «Ребусъ». Я уверена, я знаю, что подобное случилось не со мной одной» (14).

Да, действительно, подобное случалось и с другими: Мы только не знаем одного: каков процент испытавших аналогичный опыт общения с призраками? Возможно, он совсем мал, то есть таких людей единицы, а, может быть, и больше. Повторяю, люди в большинстве своем не склонны раскрывать подробности своих испытаний. Они точно знают, что их не поймут, не так истолкуют…

Вот, скажем, принесла москвичка Р. в редакцию газеты «Тайная власть» толстую тетрадь, в которой подробно, день за днем описана ее личная жизнь с призраком, но там отнеслись к описанию как к мифу. Дали небольшие фрагменты записей с весьма поверхностными комментариями, но даже по приведенным цитатам видно — женщина пережила очень непростой период своей жизни, и там были элементы новизны и обстоятельства, которыми должны бы заинтересоваться настоящие исследователи и ученые. Но нет — все мимо нас, все отмахиваясь, и только, по-видимому, в качестве эпатажа для читателей редакция процитировала частичку ее описаний (15).