Блокада. Книга третья

Чаковский Александр Борисович

— У вас что-нибудь новое?

— Андрей Александрович, — сказал, подходя к столу, Евстигнеев, — я заходил к командующему, но его нет на месте…

— Жуков на передовой, в районе больницы Фореля, — ответил Жданов, — я только что говорил с ним по телефону…

— Каково положение? — не смог удержаться от вопроса Евстигнеев.

— Танковая атака отбита, — все так же, скороговоркой, ответил Жданов, — но положение остается очень серьезным… Так что у вас, товарищ Евстигнеев? Садитесь. Слушаю.

Евстигнеев сел, машинально пригладил волосы.

— Андрей

Александрович, — как всегда, неторопливо начал он, — вы помните, я в вашем присутствии докладывал командующему о донесении нашей разведгруппы из-под Луги?..

— Но ведь командующий уже высказал вам свое мнение, Петр Петрович, — раздраженно сказал Жданов. — И я с ним вполне согласен. Как можно в такой обстановке вести разговоры о каком-то отходе противника! Пока не будет весомых подтверждений, внушать себе подобные мысли просто опасно!

— Так точно, Андрей Александрович, — согласился Евстигнеев. — Но дело в том, что речь идет именно о новых подтверждениях.

— Неужели?! — взволнованно проговорил Жданов, но взял себя в руки и сухо и требовательно спросил: — Каковы они и от кого?

— Подтверждений два. Одно от нашей разведгруппы. Другое — от товарищей из НКВД.

— Что именно сообщает НКВД? Доложите подробнее.

— Слушаюсь, — кивнул Евстигнеев. — Еще в начале июля погиб сотрудник НКВД капитан госбезопасности Кравцов. Он инспектировал разведывательно-диверсионные группы, создаваемые в районах Острова и Пскова, на территории, которая была тогда еще в наших руках. Поезд, в котором этот капитан ехал, попал под бомбежку, Кравцову пришлось добираться пешком. Как раз в это время немцы прорвались к Острову. Кравцов был схвачен и расстрелян.

— Какое это имеет отношение?.. — перебил его Жданов.

— Сейчас доложу, Андрей Александрович, — опять кивнул Евстигнеев. — Так вот, этот Кравцов успел объехать группы, проверить их боеспособность, передать шифры, пароли — словом, все, что полагается. В одной из групп, перешедшей уже на нелегальное положение, обнаружились какие-то неполадки с питанием для рации. Кравцов обещал достать батареи в Белокаменске и завезти их в группу на обратном пути в Ленинград. Как я уже доложил, доехать ему не удалось. Однако он успел через своего случайного попутчика, ленинградского студента, передать шифрованную фразу, означавшую, что в районе Пскова группа существует и заслуживает полного доверия. Студент добрался до Ленинграда, явился в управление НКВД и сообщил то, что ему было поручено.

— Я снова спрашиваю: какое все это имеет отношение к делу?.. — раздраженно повторил Жданов.

— Сейчас объясню, Андрей Александрович. Ведь вы приказали докладывать подробно… Так вот, несмотря на то что шифрованная фраза была передана, у чекистов оставались сомнения насчет той разведгруппы. Обстоятельства гибели Кравцова были туманны. Настораживал и тот факт, что студенту удалось прибыть в Ленинград целым и невредимым, хотя, судя по его словам, они после бомбежки добирались вместе с Кравцовым. Короче говоря, прежде чем полагаться на псковскую группу, надо было как-то перепроверить показания студента,

убедиться в том, что он получил задание именно от Кравцова…

Жданов бросил взгляд на часы, но слушал внимательно.

— Студент утверждал, — продолжал Евстигнеев, — что у Кравцова был с собой тяжелый чемодан, который ему пришлось бросить в озеро. Месторасположение этого озера студент более или менее точно указал на карте. В середине августа чекисты поручили партизанскому отряду, начавшему действовать в том районе, отыскать этот пруд или озеро и постараться выловить чемодан. Вскоре поступило сообщение, что чемодан извлечен из воды. В нем действительно оказались батареи для питания рации.

— И что же из этого следует?

— А то, что студент говорил правду, поручение он получил действительно от Кравцова, и, следовательно, на информацию псковской группы полагаться можно.

— Но ведь у них не было питания для рации?

— Очевидно, удалось раздобыть на месте. Так вот, только что от них поступило сообщение, в точности совпадающее с донесениями наших разведчиков из-под Луги: колонны немецких войск движутся от Ленинграда к Пскову.

Евстигнеев умолк. Молчал и Жданов.

«Неужели это правда?! — думал Жданов. — Неужели Гитлер пришел к выводу, что не в силах овладеть Ленинградом, и перебрасывает войска на другой фронт, для другой операции?! Но что тогда означает сегодняшнее наступление в районе Петергофа? Главное — не принять желаемое за действительное! Может быть, то, о чем сообщает Евстигнеев, — всего лишь смена частей и взамен войск, отводимых на юг, сюда посланы другие соединения? Но в таком случае трудно объяснить, почему колонны, движущиеся от Ленинграда, обнаружены нашей разведкой, а части, идущие им на смену, остались совершенно незамеченными! Вряд ли можно перебросить значительные танковые и моторизованные соединения скрытно, в обход, по бездорожью».

— Значит, вы полагаете, — тихо произнес наконец Жданов, — что немцы отказываются от своей цели и…

— Нет, Андрей Александрович, — твердо ответил Евстигнеев, — такой вывод был бы преждевременным. Тем более что я только что получил донесение от разведчиков сорок второй армии: на петергофском участке фронта обнаружены убитые и захвачены пленные из двести пятьдесят первой и пятьдесят восьмой дивизий противника.

— Как? Позвольте!.. — воскликнул Жданов и, вскочив из-за стола, подошел к висящей на стене карте. — По вашим же сведениям, эти дивизии находятся на Красногвардейском и Пулковском направлениях!

— Так точно, — ответил, тоже поднимаясь с места, Евстигнеев, — они были там. А сейчас, после неудачи с обходом Пулковской высоты, по-видимому, переброшены под Петергоф.

Снова наступило молчание.

— Значит, двести пятьдесят первая и пятьдесят восьмая… — повторил Жданов и переставил синие флажки на карте. Некоторое время он напряженно всматривался в конфигурацию линии фронта, потом повернулся к Евстигнееву: — Немедленно подготовьте донесение обо всем этом в Москву.

— Но командующий… — с сомнением проговорил Евстигнеев.