Блокада. Трилогия
Шрифт:
— Так точно.
— Ну и замечательно. Смотрите, Лев Николаевич, здесь у меня есть фотоснимки из разных уголков Европы и Азии. Приглядитесь, может быть, какой-нибудь пейзаж покажется вам знакомым?
Жером щелкнул замками большого портфеля из желто-коричневой кожи. Извлек оттуда пачку фотографий и разложил поверх бумаг с символами.
На нескольких фотографиях были запечатлены виды гор — со снежными вершинами или покрытых лесом. Гумилев повертел в руках карточку с живописным ущельем, по которому струился быстрый поток — что-то она ему напоминала — но так
Другие фотографии были явно сделаны в Тибете — сливавшиеся со скалами крепостные стены и квадратные башни невозможно было перепутать ни с чем. В Тибете Лев не бывал никогда, хотя много раз видел изображения тибетских монастырей, поэтому без колебаний убрал эти карточки из стопки.
Осталось всего несколько фотографий — на трех изображена пустыня, на четвертой и пятой — горное озеро немыслимой красоты. Озеро сразу показалось Льву знакомым.
— Это ведь Рица? — спросил он у Жерома.
— Да. Известное изображение, даже на обертке конфет есть. Вы там бывали?
— Нет, к сожалению. На Кавказ так и не довелось съездить. А вот эти пейзажи напоминают Туркестан, но что-то определенное сказать трудно — пустыня везде пустыня…
Жером сложил отвергнутые Гумилевым фотографии в стопку.
— Тем не менее, вы правы, это Восточный Туркестан. А то ущелье, с горной рекой — оно тоже показалось вам знакомым?
Лев пожал плечами.
— Сначала вроде бы да. Но это непохоже ни на Саяны, ни на Памир. Может быть, Крым?
— Нет, не Крым. Ладно, будем считать, с фотографиями мы разобрались. Теперь взгляните сюда.
Жером развернул перед Гумилевым старую, потертую на сгибах карту. Явно еще дореволюционную — названия населенных пунктов писались с «ятями», в нижнем левом углу был фиолетовый оттиск "Имперскiй Генеральный Штабъ".
— Та карта, которую вы нашли в Черной Башне в Туркестане, имела какие-либо общие детали с этой?
Гумилев вздрогнул и выпрямился на стуле.
— Почему вы назвали ее Черной Башней?
— А как же еще мне ее называть? Лев Николаевич, вам повезло — вы побывали в одной из Семи Башен Сатаны, и вернулись оттуда живым.
Гумилев никак не предполагал услышать такое из уст майора госбезопасности. Некоторое время он тупо разглядывал карту, потом сказал:
— Я ничего не знаю ни о каких башнях Сатаны. Это был памятник зороастрийской культуры, в тех краях они встречаются…
— Рядом с башней имелся выход на поверхность подземного газа? — спросил Жером. — Что-то вроде неугасимого пламени?
— Да. Я уже рассказывал об этом следователю…
— Кстати, о следователе. Вы помните его фамилию?
— Помню, разумеется. Это было не так давно. Фамилия следователя была Бархударян, по имени-отчеству он мне не представлялся.
— С вами работал только один следователь?
Жером говорил мягко, но Лев чувствовал, что этот человек умеет допрашивать не хуже следователей в «Крестах». Просто он умнее и тоньше, да и задачи перед ним поставлены другие — Бархударяну и компании важно было выбить показания и поскорее засадить человека за решетку.
— Нет, был
— Можете его описать?
— Среднего роста, рыжеволосый, в очках. Все время грыз кончик карандаша. Мне он показался похожим на еврея.
— А чем этот второй интересовался больше всего, не помните?
Гумилев невесело усмехнулся и постучал согнутым пальцем по карте.
— Вот как раз тем, чем вы сейчас. Очень его интересовал мертвый англичанин. Ну, и еще шифр на его карте.
Жером одобрительно посмотрел на него.
— Замечательно, что вы помните все эти детали, Лев Николаевич. Про карандаш особенно интересно.
— Шутите, товарищ майор?
— Товарищ Жером, — мягко поправил его черноволосый. — Нисколько. Такие детальки… они как крючки, зацепившись за которые, можно размотать целый клубок воспоминаний. Давайте вернемся к карте. Она была зашифрована, так?
— Да. Все пояснения давались цифрами. Например, так — 4 8 15 16 23 42. Или 1888. Или, редко — 66/14. Буквы встречались очень редко, причем всякий раз это были последние буквы латинского алфавита — х, у, z.
— Похоже на обозначения осей в какой-то системе координат, не так ли?
Лев решил пойти ва-банк.
— Вы что-то знаете об этой карте, товарищ Жером?
Черноволосый покачал головой.
— Ровным счетом ничего. И очень рассчитываю узнать с вашей помощью. А вот о мертвом англичанине кое-какие догадки у меня имеются.
Он извлек из портфеля толстый альбом в переплете из черного бархата. Положил на стол перед Гумилевым, но открывать не спешил.
— Это, Лев Николаевич, журнал тайного общества "Золотая Заря", основанного в Лондоне в 1888 году. Сейчас это общество уже не существует, но когда-то считалось одним из самых могущественных в Европе, куда там масонам… В 1902 году член "Золотой Зари", некий полковник Диксон, был направлен в Афганистан с топографической миссией — он должен был разграничить зоны русского и английского влияния, а также нанести на карты нейтральную территорию в центре страны. Эта миссия была им выполнена, и в 1907 г. Англия и Российская империя заключили соглашение, положившее конец так называемой Большой Игре за Центральную Азию. Но Диксон в Великобританию не вернулся, хотя там его ждало повышение по службе — он испросил отпуск по болезни и остался на Востоке. В 1912 году, как можно судить по записям в этом журнале, он отправил последнее сообщение своим «братьям» по обществу "Золотой Зари", и после этого следы его затерялись.
— Вы думаете, я нашел труп этого Диксона?
— Во всяком случае, он кажется самым подходящим кандидатом. Посмотрите, вот фотография полковника, сделанная за несколько лет до его исчезновения.
Жером раскрыл заранее заложенную шелковой ленточкой страницу альбома. Оттиск с пожелтевшего йодистого снимка изображал худого, облаченного в пыльную колониальную форму мужчину с бородкой и пышными усами. Понять, похож ли он был на найденный Гумилевым на вершине башни истлевший труп, было решительно невозможно.