Блокада. Запах смерти

Сухаренко Алексей Иванович

Не понимая, что происходит, Анастасия еле удержалась, чтобы не открыть глаза. Ощутив, что маньяк начал развязывать ее, она сначала обрадовалась, поскольку решила, что Христофоров обеспокоился ее состоянием и решил облегчить ее положение. Но как только путы были развязаны, маньяк стал пытаться снять с девушки нижнее белье. Ощутив его первые недвусмысленные движения, Настя моментально «пришла в себя» и что было силы оттолкнула мужчину ногой.

– Очухалась, – разочарованно констатировал тот, сразу прекратив свои действия. – Ну и напрасно,

такая ты мне для этого не нужна. Такая ты мне нужна для другого.

Он кивнул на разложенный инструмент, поясняя, что имел в виду. Решив, что она хочет ему что-то сказать, бывший певец вытащил кляп у нее изо рта. Но Анастасия молчала.

– Вот если бы ты была бы такая молчаливая в тот раз, когда мылась у меня в ванной… – снова напомнил Христофоров ее визит к нему на квартиру после театральной премьеры в начале войны.

Настя безмолвствовала. И тогда Бронислав Петрович снова стал связывать ей ноги.

– Бронислав Петрович, отпустите меня, я никому не скажу, что здесь произошло! – взмолилась девушка, понимая, к чему приведут эти приготовления.

– Конечно, не скажешь. Ты скоро вообще навсегда замолчишь, станешь хорошей и покладистой девочкой, – ухмыльнулся Христофоров. – И уже не будешь брыкаться, когда я снова решу с тобой совокупиться. А знаешь, почему?

Он связал ей ноги и теперь держал в руке кляп, чтобы после Настиного ответа опять его засунуть.

– Не надо! Побойтесь Бога! – оцепенела от страха девушка.

– Правильно, потому, что будешь мертвой. – С этими словами маньяк стал возиться с кляпом.

Настя принялась мотать головой, но мужчина вдавил ее голову в кровать и без труда справился со своей задачей.

Допросив Кощея и членов его банды, Солудев получил исчерпывающие доказательства того, что убитый Петраковым инспектор был предателем, работавшим на немцев. Написав рапорт, где подробно изложил все обстоятельства, он отправился к начальству. После его доклада заместитель начальника управления Огурцов, не мешкая ни минуты, отправился к комиссару, а выйдя вскоре из его кабинета, передал поджидавшему Солудеву его рапорт с собственноручной отметкой начальника управления об освобождении майора Петракова из-под стражи.

– Ты только ему про детей как-нибудь покорректнее скажи, – предупредил он Солудева, – а то его кондратий хватит сразу. Потяни немного, постепенно выдавай, сначала про сына, потом издалека про дочь.

– Хорошо, попробую, – озадачился Солудев.

Однако первые слова Петракова, когда его привели из камеры в караульное помещение, были о сыне:

– Что со Славкой?

– Все в порядке, – поспешил успокоить его приятель, – он спасен и сейчас в безопасности.

– Слава богу. – У Петракова подкосились ноги, и он уселся в караульном помещении, не в состоянии некоторое время даже встать.

Придя в себя, они с Виктором поднялись в отдел и расположились в кабинете Солудева, всю дорогу пройдя молча,

каждый в силу своих причин. Майор Петраков продолжал радоваться спасению сына и уже начинал прикидывать в голове слова, которые ему скажет. А майор Солудев молчал, выполняя прежде всего инструкцию Огурцова, который наказывал выдавать информацию постепенно.

Налив приятелю крепкого чая, Солудев придвинул ему сахар и галеты.

– Давай подкрепись немного.

– Неужто, кроме чая, больше нечего налить? – усмехнулся Петраков.

– И в самом деле, чего это я? – взмахнул руками Виктор и исправил свою ошибку, достав из железного сейфа флягу с медицинским спиртом.

– За победу! – чокнулся с ним Петраков, все еще до конца не понимая, почему его освободили, но зная самое главное – его сын жив.

– За твое освобождение! – чокнулся с другом Солудев.

– Сын где сейчас, дома? – продолжал интересоваться Славкой отец.

Виктор ушел от прямого ответа и, чтобы не форсировать события, сначала назвал причину освобождения.

– Повезло, – улыбнулся Петраков. – Я и не надеялся, что дознаются о попытке моей вербовки этим лейтенантом.

– Цыган выручил. Если бы не он, ты бы до сих пор сидел бы под арестом, – пояснил ему приятель.

– А этот-то каким образом здесь оказался? – нахмурился Петраков, чье настроение в один миг стало хуже некуда.

– Так он и Славку твоего спас. Зарецкий ведь в диверсионную группу внедрен был, – продолжал удивлять друга Виктор.

– Славку? – эхом повторил майор, погрузившись в налетевший рой мыслей.

– Парень сейчас под арестом, он все же в банду входил, – перешел наконец к главному Солудев.

– Да, да, – посмотрев внимательно на приятеля, словно перепроверяя сказанное, закивал Петраков.

Солудев налил еще немного спирта.

– Мне надо домой, – вышел из задумчивости Петраков. – Машину дашь?

– Конечно, – чокнулся с ним Солудев, выпивая спирт и собираясь с духом, чтобы сообщить Петракову о пропаже Анастасии.

– Как там остальные мои? Все здоровы? – поднялся со стула Петраков, интересуясь больше для проформы, уверенный, что все нормально.

Солудев, подбирая слова, стал рассказывать Петракову о событиях, связанных с исчезновением Насти, и Петраков опустился назад на стул.

– Опять Цыган мне несчастье принес, – вылил свое отчаяние на Зарецкого Петраков. – Как только он появляется, у дочери начинаются проблемы.

– Он-то при чем? Настя исчезла до его прихода, – изумился Солудев.

Город опять начали бомбить. Правда, где-то далеко, но от разрывов авиабомб здание кинотеатра сотрясалось. Нецецкий ухватил край листа, которым было заколочено окно, и рванул его на себя. Но вместо ожидаемого треска фанеры услышал звук выстрела и почувствовал резкую боль в правой лопатке. Он отпрянул от окна и развернулся лицом к Брюжалову. У того в руке был пистолет.