Блокада. Знаменитый роман-эпопея в одном томе

Чаковский Александр Борисович

— К сожалению, это неактуально и пока не имеет практического значения, — с горечью проговорил Валицкий.

— Имеет! — убежденно сказал Васнецов. — Все имеет практическое значение. И ваш проект памятника, и то письмо. В них — вера в победу. Вера, несмотря на то что враг на пороге! Кстати: я вас очень прошу сохранить этот эскиз. Уверен, он пригодится.

Часы пробили половину десятого.

Васнецов быстро взглянул на медный циферблат, сверил время со своими часами и заторопился:

— Надо ехать. Итак, горком

просит вас, Федор Васильевич, завтра же утром отправиться на Кировский. Вам приходилось бывать когда-нибудь на этом заводе?

— К сожалению, нет. Все мои связи с бывшим Путиловским ограничились тем, что комиссар той ополченской дивизии, где я служил, был как раз оттуда. Иван Максимович Королев.

— Королев вновь на заводе, — заметил Васнецов. — Дирекция поставила вопрос о возвращении в цеха наиболее старых и опытных специалистов. — И повторил: — Значит, утром — на Кировский. Указания насчет вас будут даны. Вам предстоит срочно выяснить, хватит ли там уже пробуренных скважин, достаточно ли оборудования… Словом, в состоянии ли завод перейти на автономное водоснабжение, если городская сеть будет разрушена. Пропуск вам доставят завтра к восьми утра.

Он протянул Валицкому руку.

В это время из репродуктора прозвучал голос:

— Граждане! Район подвергается артиллерийскому обстрелу. Движение по улицам прекратить. Населению укрыться.

Зачастил метроном.

— Вам придется обождать, Сергей Афанасьевич! — озабоченно сказал Валицкий. — Знаете, теперь пошли такие строгости! У нас есть неплохой подвал. Я, правда, старался избегать…

— И очень напрасно, — сказал Васнецов. — Надо обязательно спускаться в убежище. Это приказ.

Радуясь, что Васнецов остается, и испытывая чувство некоторого смущения оттого, что подвал плохой, сырой, полутемный, Валицкий медленно шел рядом с ним по лестнице.

Подъезд был уже наполнен людьми, — вниз, в убежище, вела из вестибюля узкая лестница, по которой могли одновременно спускаться не больше двух человек.

— Ну вот, — сказал Васнецов, — теперь до свидания.

— А разве вы?.. — растерянно сказал Валицкий.

— Работа, Федор Васильевич, работа! — скороговоркой проговорил Васнецов. — А вам сейчас — вниз! А утром — на Кировский. Договорились?

И, пожав Валицкому руку, дивизионный комиссар пошел к выходу, пробираясь между толпящимися людьми.

13

Проходная Кировского завода была слабо освещена свисающими с потолка лампочками, окрашенными в синий цвет. Деревянные барьеры образовывали узкие проходы к дверям, за которыми начиналась территория завода. У дверей стояли две женщины. Одна пожилая, высокая, плотная, с лицом, покрытым рябинками, другая помоложе и пониже ростом. Обе они были одеты в брезентовые куртки, из-под юбок выглядывали сапоги, на ремнях висели брезентовые кобуры с наганами.

Звягинцев

вытащил из кармана гимнастерки свое удостоверение. Одна из женщин взяла его, нахмурив брови, полистала, прочла командировочное предписание.

— Куда следуете?

— В штаб обороны, — нетерпеливо ответил Звягинцев.

Вторая, перегнувшись через перила, тоже заглянула в удостоверение и сказала:

— Ладно, Андреева, не задерживай командира, сейчас я позвоню.

Она сняла трубку плоского телефонного аппарата, висевшего в простенке между дверьми.

— Охрану мне! Кто это?.. Воронцова с проходной говорит… Тут военный товарищ хочет к вам в штаб пройти… Ясно!

Повесила трубку, поправила оттягивавшую ремень кобуру и сказала Звягинцеву:

— Сейчас придут. Обождите…

Где-то невдалеке разорвался снаряд. Потом второй.

— Кидает! — проговорила та, что назвалась Воронцовой, и поджала губы.

— Пристрелку делает! — отозвалась Андреева.

— А вы что же, во время обстрела здесь остаетесь? Я хотел сказать — на посту? — спросил Звягинцев.

— Это смотря какой обстрел, — несколько свысока ответила Воронцова. — Коли сюда палит, — у нас тут рядом щель вырыта. А так попусту не бегаем, проходную без охраны тоже не оставишь. Мало ли какая сволочь на завод может пробраться!

Из темноты в проходную шагнул пожилой широкоплечий мужчина в ватнике, перепоясанном брючным ремнем, на котором тоже висела кобура, только не брезентовая, как у женщин, а из коричневой кожи.

— Лаптев, — представился он Звягинцеву. — Куда следуете, товарищ майор?

Все повторилось сначала. Лаптев пролистал удостоверение Звягинцева от первой странички, на которой значились имя, отчество и фамилия, до последней, где отмечалось, женат ли «предъявитель сего» или холост, а также номер личного оружия, затем, все так же не спеша, прочел командировочное предписание и только после этого вернул документы Звягинцеву.

— Пошли, товарищ майор, — сказал он.

В темноте, едва рассеиваемой возникшим где-то пожаром, Звягинцев разглядел несколько сторожевых башен, громаду танка «КВ», стену бетонного дота.

Раздался звук автомобильной сирены — промчалась пожарная машина. Торопливо, но почти не нарушая строя, по четыре в ряд, придерживая на ходу санитарные сумки, пробежали девушки. Гулко и часто стучал из невидимых репродукторов метроном.

— Что горит? — спросил Звягинцев быстро идущего впереди Лаптева.

— Тигельная кузница, — ответил тот, не оборачиваясь, — совсем недавно загорелась… Шарахнул снарядом, сволочь, и…

Он не договорил: неподалеку оглушительно стала бить зенитка. Лаптев остановился и поднял руку. Звягинцев не сразу понял, к чему тот прислушивается… А когда и сам прислушался, то различил в короткие между выстрелами зенитки паузы далекое сверлящее гудение.