Блокада. Знаменитый роман-эпопея в одном томе
Шрифт:
Вырвавшись за город, «эмка» сбавила ход, потому что дорога здесь была скользкой, со следами буксовавших грузовиков, с рытвинами от проходивших здесь танков. Случалось сворачивать на обочину, чтобы пропустить санные обозы с ранеными и автофургоны с красными крестами на кузовах.
Время от времени водитель сигналил, чтобы колонны войск, двигавшиеся к Всеволожскому, приняли чуть в сторону.
Снега на дороге почти не было, его смели или утрамбовали сотни обутых в валенки солдатских ног, санные полозья и автомобильные шины.
Васнецов с неудовольствием отметил про себя, что ему всего лишь один раз пришлось обогнать несколько танков, из чего следовало, что воевать на плацдарме и сегодня еще приходится главным образом силами пехоты.
У землянки Бычевского его встретил генерал Болотников, приземистый, точно раздавшийся вширь человек. Вместе они спустились по скользким ступеням вниз.
В землянке царил полумрак. Дневной свет почти не проникал сюда через маленькое, прикрытое заиндевевшим стеклом оконце. Землянка освещалась лишь неярким карбидным фонарем, поставленным на дощатый стол. Где-то совсем неподалеку время от времени рвались снаряды, и огонек фонаря то устремлялся вверх тонкой струйкой, то оседал.
У стола вытянулся рослый полковник Бычевский. Потолок землянки явно стеснял его — подбородок почти касался груди.
Поздоровавшись с Бычевским и предложив ему сесть, Васнецов обернулся в сторону Болотникова и о усмешкой сказал:
— Землянку, видимо, на ваш рост строили?
— Это, Сергей Афанасьевич, не мое хозяйство — инженерное, а сапожники, как в народе говорят, всегда сами без сапог ходят, — отшутился генерал.
Нестерпимая жара в землянке заставила Васнецова сразу же скинуть полушубок. То же сделал и Болотников. Втроем присели к столу: Васнецов — по одну его сторону, Болотников и Бычевский — по другую.
— Я приехал к вам, товарищи, — начал Васнецов, — чтобы выяснить, как обстоят дела на плацдарме?
Болотников и Бычевский недоуменно переглянулись. Предположить, что Васнецов прибыл сюда только для того, чтобы задать такой вопрос и в столь общей форме, было маловероятно. В Военный совет фронта ежедневно, даже дважды в день, передавалась по телеграфу подробная информация из штаба Невской оперативной группы. Если же дивизионный комиссар хотел уточнить что-то на месте, то почему бы ему не встретиться с командующим группой генералом Коньковым?
Но поскольку вопрос задан, на него надо отвечать. И это взял на себя старший по званию генерал Болотников.
— К сожалению, похвастать пока нечем. Арбузово противник отбил снова.
— Он отбил потому, — немедленно отреагировал Васнецов, — что активно применяет танки! А для нас переброска танков на левобережье все еще проблема!
Это уже касалось непосредственно Бычевского. С тех пор как началось планирование операции по прорыву блокады, начальник инженерных войск фронта почти безвыездно находился здесь, у Невской Дубровки, — организовал переправы,
Противник держал пристани и переправы под огнем своей артиллерии, обрушивал на них тяжелые авиабомбы. Плашкоуты с танками часто тонули, не достигнув левобережья. Но главная-то беда заключалась в том, что танков оставалось не так уж много. И Бычевский, задетый упреком Васнецова, попытался оправдаться:
— Нам нечего переправлять, Сергей Афанасьевич! Вчера с огромным трудом доставили на «пятачок» последние легкие танки. Четырнадцать единиц. Восемь из них уже сгорели в бою за Арбузово, а шесть остальных генерал Коньков приказал зарыть в землю, как неподвижные огневые точки…
— Полковник Бычевский говорит не о том, — вмешался Болотников. — Пусть у него не болит голова за легкие танки. Они на плацдарме не нужны: взламывать долговременную оборону противника им не по зубам. «КВ» — вот что там нужно! И я даю их, пока имею. А начальник инженерных войск пускай подумает, как переправить эти тяжелые машины на тот берег.
И, недовольно пофыркивая, переводя взгляд с Васнецова на Бычевского, генерал умолк.
— Это все, что вы хотели сказать, товарищ Болотников? — спросил Васнецов.
— А что же еще, товарищ дивизионный комиссар? Могу добавить только, что наступать здесь без тяжелых танков вообще бессмысленно.
У Васнецова кровь бросилась в лицо. Впалые его щеки заметно порозовели. Только три слова из того, что было сказано сейчас Болотниковым: «…наступать… вообще бессмысленно» — полностью дошли до него.
— Может быть, вы хотели бы прекратить бои на плацдарме? Поднести его немцам на блюдечке? — с недоброй интонацией в голосе спросил Васнецов.
И Болотников и Бычевский хорошо знали вспыльчивость Васнецова. Тем не менее сейчас он удивил их. Что, собственно, нового он услышал?
— Сергей Афанасьевич, вы не так поняли генерала, — вступился за Болотникова Бычевский. — Ни он, ни я ничего подобного не предполагаем. Ни у кого нет и мысли о прекращении боев на плацдарме. Но без тяжелых танков наступать там действительно трудно, в этом товарищ генерал прав!
— Так почему же вы не можете наладить переброску их на тот берег? — уже отходя, но все еще с раздражением продолжал Васнецов. — Сколько коммунистов работает у вас на переправе?
Бычевский пожал плечами:
— Не могу назвать вам сейчас точную цифру, Сергей Афанасьевич. Люди часто меняются — убыль в личном составе большая. Но докладываю с полной ответственностью: и на переправах и на самом «пятачке» беспартийных от коммунистов отличить трудно. Все работают и бьются с врагом без оглядки.
Это заявление подействовало на Васнецова, как масло на бушующее море.
— Тем более непростительно, что мы не в состоянии поддержать их наступательный порыв тяжелыми танками, — сказал он ровным голосом.