Блокада
Шрифт:
— Бум, — послышалось сверху, и звук пополз, расширился, охватил все помещение, заставляя зудеть у Фили не только зубы, но и каждую косточку.
— Бум, — повторилось через секунду, раздался скрежет, и огромные рычаги начали сминать ворота в ком кованой жести.
И тут Кобба завыл. Он завыл и затрясся, отбросил мечи и начал бугриться, горбатиться, кривить ноги и руки и вытягивать из пальцев страшные костяные клинки. И почти сразу в дверях громыхнул столб пламени, и Ройнаг рухнул, пытаясь зажать, ухватить вывернутыми руками изуродованную спину. Бледная, покрытая инеем Яни-Ра шагнула вперед
— Все, — прошептала светлая, оборвав корчи Ройнага ударом носка в гортань.
— Ой, — обмякла в руках Коркина Ярка.
— Заждались мы тебя, — крикнул сквозь гул колоколов Пустой.
— Так я же обещал встретиться с тобой после девятой пленки! — усмехнулся Лот. — Разве я тебя обманул? Ни тебя, ни твоего отца никогда не обманывал. Не всегда все проходило гладко, но в целом… Да и приятеля надо было дождаться. Как же без него? На дело всегда втроем — настройщик, стрелок и мечник.
Горник, который вытирал курткой Коббы тесак, почтительно кивнул Пустому.
— А как же те двадцать аху? — осмелился встать на ноги Филя.
— Те двадцать молодых бестолковых аху? — переспросил Лот, — Те, которые прилетели в той ржавой трубе без окон, что раскачивается на железных качелях? Спят. Знаешь, Ленточка несколько раз убегала от светлых, и никогда с пустыми руками. Не знаю, сталкивался ли ты с подобным, но у них есть дивные бесшумные усыпляющие фанаты — я сделал запас.
— Поможет против Галаду? — спросил Пустой.
— Как тебе сказать, — почесал затылок Лот, — Он, конечно, не бог, но… Горник бы с ним справился, но он же близко не подпустит. Да и такое дело: мы без хорошего настройщика и не разыщем его. Мы и домой-то вернуться без него в теле не можем. Застряли здесь, как комары в смоле.
— Однако настройщик у вас, кажется, есть, — вздохнул Пустой. — Да и пленки не пропадут, пока Галаду тут поблизости.
— Я плохо слышу, — поморщился Лот, — Слушай, а не можешь ты остановить эту мерзость?
Над головами продолжали гудеть колокола.
— Могу, — кивнул Пустой, — Но не буду. Должно доиграть. Плоть мира затягивается от этих звуков. Хотя зубы у некоторых начинают болеть.
— А что ж тогда проверял этот Кобба? — попытался перекричать гул Рашпик.
— Он проверил все, как надо, — объяснил Пустой, — Но он не механик. Шестеренки я переставил. Крутились они хорошо, но колокола зазвучали в обратном порядке. А из здания нужно выходить. Когда последний колокол отзвучит, все это железо рухнет на головы. На всякий случай. Сломать что-то тоже нужно уметь. И этого уже не отменить. Филя постарался.
— Это правда? — растерянно спросил Коркин, — Правда, что твой отец, механик, вот так просто открыл ворота и ушел отсюда?
— Получается, что так, — кивнул Пустой.
— И ты тоже так можешь? — вытаращил глаза скорняк.
— Однажды у него это получилось, — с надеждой прошептала Яни-Ра.
— Так ворота смялись! — завопил Филя.
— Зачем нам ворота? — не понял Лот. — С нами настройщик!
— Так механик
— Механик, — твердо сказал он, взяв ее за руку. — Иногда — настройщик.
Эпилог
В холодном тумане стоял человек. Вокруг бродили тени, вспыхивали огни, мерцали звезды, но человек не мог двинуться с места. Он был среднего роста, с крепкой головой, с крепкой нижней челюстью, с шапкой густых черных волос, но казался великаном. Казалось, что, если он ступит на землю, она прогнется под его весом. Он был силен и зол неимоверно. Но его сила пропадала зря, потому что для нее не было опоры. А злость от этого только росла. В тумане за его спиной показалось несколько фигур. Послышались голоса.
— Силен. Очень силен. Не подпустит близко. Да и не надо. Он же здесь не сам? Не сам. Смотри-ка, пеленгуется. Страшно до жути. Да, не хотел бы я встретиться с источником этого траспорена. Что ж, попробуем?
Человек обернулся и расплылся в страшной улыбке:
— Кто к нам пожаловал! Неужели знаменитая троица чистильщиков? Да еще с приятелями? И вы до сих пор живы? Давно о вас не было слышно! Смотри-ка! Один уже допрыгался. Кто за него? Сынок? Наслышан, наслышан… Ну, кто первый? Горник? Твое ружье, Лот, меня не возьмет. Да, я слышал, что третий тоже может помахать мечом? Давайте!
— Да ну, — ответил ему рыжий бородач, — Ищи дураков. Мы просто хотим испытать тут одну штуку.
И он резко выставил вперед кулак с зажатым в нем странным прибором с черным раструбом. Лобастый коротышка и высокий черноволосый парень последовали его примеру. Послышался свист, в воздухе закружился пепел, и человек с воем забился в пламени.
— Я обделался, — с грустью признался за спиной троицы толстяк.
— Ничего, бывает, — с сочувствием отозвался бородач, — Вот ведь незадача, и в сторону тебя тут не отгонишь. А ведь хороший приборчик, хороший. Мое почтение светлым! Наука!
На высоком холме над заполненной водой равниной появилось несколько человек.
Остановились разинув рты, — настолько огромными были деревья, упирающиеся в небо. Подивились на плавающие в воде дома-пузыри. Подождали, пока толстяк спустится к роднику и переоденется. Посоветовали не подходить к воде, напомнили о какой-то черепахе. Посетовали на тяжесть в ногах. Исчезли, оставив на траве двадцать сладко спящих воинов аху.
Они вышли из высокой, в пояс, травы. Подошли к воде. В отдалении стояли высокие, похожие на белые грибы-зонтики дома. Небо отдавало фиолетовым, солнце — белым, из-за морского горизонта выныривали сразу две луны. У воды играли дети. Кувыркались в волнах. Не обратили на незнакомцев никакого внимания. Незнакомцы вертели головами. Двое стояли, дрожа.
— Почему ты позволила Ройнагу схватить тебя за шею? — спросил Пустой, — Ты же могла убить его голыми руками!
— Нельзя останавливать маятник в нижней точке, — ответила она, с трудом сдерживая слезы, — Его вообще нельзя останавливать. Или ты еще не понял? Ты ведь тоже заметил, что Кобба подменил маячок?