Блокпост под Идлибом
Шрифт:
Самолов достал из кобуры пистолет и приказал:
– Андрей, проверь его на оружие!
– Руки поднял! – потребовал боец.
Сириец подчинился.
– Оружия нет никакого, командир, даже ножа. Только сигареты и зажигалка.
– Вы кто? – обратился взводный к мужчине, лицо которого обильно заросло жесткой черной щетиной.
– Я Карим Сахим, отец Акрама, которого вы еще Басмачом называете.
– Вот как. Документы у вас есть?
Солдат показал старшему лейтенанту паспорт, изъятый у этого человека, и сказал:
– С
– Верни ему паспорт и пропусти, потом закрой выход на запасную лестницу и вызови ко мне заместителя. Где он сейчас, ты видел?
– Внизу среди бойцов, – ответил солдат, улыбнулся и добавил: – В нарды с командиром первого отделения играет.
– Иди! – Проводив сержанта, Самолов кивнул гостю и заявил: – За мной.
Мужчина прошел на КНП, по указке взводного присел на скамью, стоявшую у стены.
Самолов же вернулся к переговорам с комбатом.
– Извините, Юрий Владимирович, ко мне тут неожиданно гость пожаловал, – сказал он.
– Кто такой?
– Отец паренька, о котором мы говорили, Карим Сахим.
– Вот! Ты напомнил. Я обещал поговорить с вождем племени муали и сделал это перед самым его отъездом. Он охарактеризовал этих вот людей, как отца, так и сына, только с положительной стороны. Карим Сахим вообще состоит при вожде кем-то вроде начальника разведки. Ну а насчет пацана можешь отца расспросить. Он знает о нем куда больше, чем вождь.
– Понял вас.
– Если что, я до двадцати трех часов в штабе. После буди только в том случае, если на тебя сразу вся орда ИГИЛ двинется.
– Принял!
– Давай! Угости там человека чем-нибудь.
– Конечно.
Но комбат этого уже не слышал. Он отключил спутниковую станцию.
Самолов передал трубку связисту, присел за стол, взглянул на отца Басмача и проговорил:
– Во-первых, Карим, скажите, каким образом вы скрытно прошли на территорию поста?
– Господин офицер, у меня очень срочное дело…
– Прошу ответить на мой вопрос. Это тоже очень важно.
– Хорошо. Есть тропа по балке, которая тянется чуть западнее прямой дороги, идущей сюда от нашего селения. По ней я дошел до дувала, дождался, когда часовой на вышке стал смотреть на дорогу, перепрыгнул и пробежал к лестнице, которую так кстати сделали по приказу офицера, несшего здесь службу до вас. Я поднялся по ней и оказался в коридоре.
– Безобразие! Хотя… – В глазах старшего лейтенанта мелькнуло сомнение. – По балке, говорите, прошли, да, уважаемый?
– Да.
– И спокойно прошли?
– Спокойно.
– Но там же мины и растяжки!
– Были до десятого августа, после их сняли. Это было сделано для того, чтобы в случае необходимости мы с вами могли прийти на помощь друг другу. Наш вождь договорился об этом с вашим генералом Шуряком.
– Это заместитель командующего российскими войсками в Сирии генерал-полковника Суровина?
– Я
– Подождите! Я выслушаю вас, не волнуйтесь. – Самолов прошел к сейфу, открыл его, достал формуляры сапера, глянул в них и хмыкнул.
Все минно-взрывные заграждения с той стороны поста, которая смотрела на Эль-Саур, действительно были сняты. Вот и заметка об этом со ссылкой на приказ генерал-майора Шуряка. А он и не обратил внимания на схемы. Думал, что и с этим все так же, как было прежде.
Старший лейтенант уложил формуляры в сейф, закрыл его, вернулся на свое место и сказал:
– Теперь я вас внимательно слушаю, Карим Сахим.
– Мне срочно нужна ваша помощь, господин офицер.
– Чем именно мы можем помочь вам?
– Я объясню. Мой сын вдруг заболел. Как пришел от вас, нормальный был, вполне здоровый, потом пошел вместе с другими ребятишками к скважине, купаться. А вечером слег. Я спросил, что с ним. Он ответил, что плохо ему стало, холодно, и в одеяло завернулся, а в комнате градусов двадцать пять. Потрогал лоб, а тот горячий. У нас есть свой доктор. Я его позвал. Он посмотрел сына, оставил таблетку, сказал, что никаких других лекарств у него нет, и ушел. Акрам таблетку выпил, но бесполезно. Жар только усилился. Сейчас мальчик горит весь, озноб его бьет, пятна красные на теле появились, впадает в обморочное состояние. Я сюда побежал. Ваш фельдшер обучен куда лучше, чем наш Саид, да и с лекарствами у него никаких проблем нет. Я бы хотел, чтобы он посмотрел сына. Тот у меня один, господин офицер. Я ничего в этой жизни не боюсь, кроме потери Акрама. Не переживу этого.
Самолов поднялся и проговорил:
– Вы не паникуйте. Конечно, мы вам сейчас же поможем. – Он повернулся к связисту и сказал: – Коля, вызови сюда прапорщика Таренко.
– Есть, командир!
Вскоре к старшему лейтенанту явились сразу два прапорщика – фельдшер и заместитель командира взвода.
– Что случилось? – спросил Таренко.
Самолов кивнул Сахиму и сказал:
– Расскажите.
Карим повторил свой рассказ.
– Надо смотреть мальчонку, – проговорил фельдшер, выслушав его.
Самолов взглянул на прапорщика Гураева и сказал:
– Я, Муса, пройду вместе с Каримом и Таренко в Эль-Саур. Ты остаешься за меня!
– Охрану возьмешь, командир?
– Обойдемся. Проведешь вечернюю поверку, а потом, в двадцать два часа, и отбой.
– Сделаю.
– Предупреди наряд о нашем выходе.
– Да.
Фельдшер сказал, что ему надо взять санитарную сумку.
После этого командир взвода, медик и отец Басмача, заболевшего так внезапно, вышли за пределы блокпоста и по центральной тропе двинулись в Эль-Саур.