Блокпост
Шрифт:
– Отвернулись, уроды! – неистовствовала бригадирова дочка. – У, уроды! Чтоб вы все сдохли, стукачи проклятые! Стукачи! А может, у меня любовь?!
Я одна в нашем классе девочкой была! Позор! Нет, ну какой позор! Стукачи! Кто меня папке сдал?! Кто?! – Бросившись на первую попавшуюся спину, она принялась изо всех сил дубасить по ней кулачками. Спина напряглась и хранила мужественное молчание.
– Щас ремень возьму – будет тебе любовь, – грозно нахмурился Вовец, делая шаг вперед и отвешивая дочурке ручищей солидный поджопник. – Марш домой, я сказал! А то щас отстегаю при хахале – вся любовь и пройдет к чертовой матери. Бегом!
Видимо, угроза была нешуточной – Аленка, плача и причитая, ухромала в сторону усадьбы.
– Ты, Андрюшка, того… Не по себе дерево рубишь… Хоть и сосед, но чтоб я тебя у твоих родаков более не видел. Есть хата в городе – живи. Яйца отрезать не буду – пожалею по-соседски. Щас дашь слово мужика, что больше к Аленке на пушечный выстрел не подойдешь. И все. Нет – стреляю в жопу. Ну! – и надавил на пистолет. Ствол начал протискиваться вместе с нейлоном плавок между плотно сжатыми ягодицами сыщика.
– Даю! – закричал Андрей. – Слово мужика!
– Ладно – верю. – Вовец тотчас же перестал давить стволом. – Нарушишь – сам знаешь, что будет. А щас – бегом отсюда! Это мой пляж – не хер загромождать…
С тех пор Андрей с Аленкой не встречался: в городе она без охраны не появлялась, а к родителям он ездить перестал. Уж коль дал слово мужика – держать надобно.
А позавчера, когда девушка уже уходила, он спросил в спину:
– А сама… как?
– Прекрасно, – через плечо бросила Аленка. – Пока… – И, не остановилась, пошла по лестнице вниз. Глядя на ее удаляющуюся спину, он вдруг почувствовал, что потерял в этой жизни что-то невероятно важное для себя. Нет, не сейчас, а тогда, три года назад…
…В 12.30 – аккурат за полчаса до обеда, по радио прервали трансляцию концерта, затем дикторша, неловко откашливаясь и запинаясь, довела до сведения жителей Ложбинска, что очередное загадочное исчезновение благополучно состоялось – не далее как позавчера вечером. На сей раз пропал заместитель начальника областного УФСБ подполковник Щетинкин. Разумеется, активно ведутся поиски. Дикторша также сообщила, что имеется непроверенная информация, будто бы накануне вечером кто-то видел, как подполковник заходил в подъезд готовящегося к сдаче дома № 6, расположенного в восьмом микрорайоне.
Информация проверяется…
– Народные мстители не спят! – съязвил Андрей, сладко потянувшись в предвкушении хорошего обеда. – Высоко сижу! Далеко гляжу! Ни фига не вижу…
– И вдруг осекся, пораженный странным совпадением. Звенья ассоциативной цепочки, никак не желавшие собираться в кучу, стремительно бросились друг к другу и мгновенно преобразовались в вопиющий факт.
– Бабинов… Бабинов, черт… Вот же недоумок! – крепко стукнул себя по голове Андрей и, достав ручку, спешно принялся пририсовывать кружочки к черточкам, тянущимися от овала на листке. – Ну не пьянь ли болотная, а? Вот недоумок…
Позавчера, часа через два после разговора с Аленкой, они с Колей Зленко, занимающим соседний кабинет, по плану шефа работали по «квадратам». То есть в порядке профилактики обходили отмеченные на карте Старикова участки на предмет поиска каких-либо следов гипотетической жизнедеятельности пресловутой секты похитителей.
В дом № 6 Андрей заходил один. А Коля пошел в расположенный неподалеку бар забивать столик – они решили немного расслабиться, время близилось к десяти вечера, и с местами могли возникнуть проблемы. Так вот – Андрей обошел все четыре подъезда новостройки и ничего подозрительного не обнаружил. Несколько домовитых мужиков мастерили в своих будущих квартирах какие-то прибамбасы, пользуясь возможностью по дешевке приобрести у строителей материалы. Два сторожа, хронические алкоголики, сидели во дворе в свежесоструганной детской беседке. Ничего такого особенного… Если не считать встречу с Бабиновым. Андрей поднимался по лестнице, а Бабинов, облаченный в спецовку, спускался вниз с ведром
В свое время Андрей учился в мединституте на одном курсе с Бабиновым, они даже приятельствовали. Бабинов был заводилой их частых совместных вечеринок – родители его довольно редко бывали дома, мотаясь по командировкам, и предоставляли квартиру в полное распоряжение единственного отпрыска.
В отличие от Андрея, отчисленного с последнего курса за безобразную драку, учиненную им на студенческом вечере, Бабинов благополучно получил красный диплом эскулапа, благодаря своему незаурядному обаянию втерся в ординатуру и через некоторое время уже вошел в состав исследовательской лаборатории профессора нейрохирургии Голохвастова, прославившегося на весь свет новациями в своей сфере. Андрей же заочно закончил юрфак пединститута, после чего сразу же пришел в агентство Старикова. Бывшие однокашники не встречались уже более десяти лет, но, по двухгодичной давности информации, имеющейся у Андрея, Бабинов процветал: имел кандидатскую степень, готовился стать доктором, читал курс лекций в альма-матер – и вообще парниша был на загляденье. Правда, гласила дурная молва, здорово прикладывался к бутылке, что, сами понимаете, Андрея совершенно не удивляло – сам такой.
То, что когда-то произошло между ними, уже почти забылось. Будь Андрей в то время постарше, ничего подобного не случилось бы. А что за история?
Да жениться он хотел. Самые серьезные имел намерения – ухаживал старомодно, года два, а то и поболее и, что удивительно, ни разу даже не переспал с предметом своих воздыханий. И вдруг в один прекрасный день его избранница – девушка, которой, казалось, лучше нет на всей земле, уравновешенная и предсказуемая на сто ходов вперед, выкинула такой невообразимый фортель, что хоть стой, хоть падай. Пала девушка – пала жертвой пресловутого обаяния его приятеля Бабинова.
Все было до того простенько и пошло, что и вспоминать не хочется… На том институтском вечере Бабинов, как обычно, изрядно поддал и, куражась, начал внушать своим приятелям, что ни одна женщина не стоит того, чтобы по ней вздыхать и долго ухаживать – как Андрюха, например. Потому что по природе своей все они ветрены и беспутны и при соответствующем подходе готовы перед первыми попавшимися штанами трусики снять. Главное – подход.
Развивая эту пьяную теорию, он приводил множество животрепещущих примеров, которые сводились к одному: неприступных женщин нет – есть мужики-недотепы.
– Ну вот скажи – чем отличается баба от фарфоровой статуэтки?! – приставал сей искушенный муж к Андрею. – Скажи?
– Понятия не имею. – Андрею почему-то весь этот треп страшно не нравился, он знал, что в подпитии Бабинов непредсказуем. – Хватит, пожалуй…
– Нет, коллега, это важно! Важно… Статуэтка падает, потом ломается. А баба? А баба сначала ломается, а потом падает…
В конце концов Казанова ложбинского розлива разошелся до того, что предложил в заклад ящик шампанского с тем, чтобы ему завязали глаза, покрутили в разные стороны, а он ткнет пальцем в пространство. Так вот – он обязуется в течение трех часов переспать с той дамой, на которую падет выбор, кем бы она ни была – хоть женой ректора! Нет – шампанское с него. Ну, естественно, разыграть спектакль нужно незаметно, чтобы никто ничего не заподозрил. Погоготали, завязали, раскрутили – ткнули… Была ли то судьба или просто черт попутал – палец Бабинова указал на невесту Андрея. Сомнений быть не могло – она стояла у входа и разговаривала с двумя преподавателями. Мужчинами. Кроме нее, в радиусе десяти метров женщин не наблюдалось.