Блондинка-рабыня

Чейни Питер

Он прихватил бутылку и стакан и уселся за столик в углу. Блондинка скорчила гримаску, потом взяла растрепанную книгу и, пожав плечами, углубилась в чтение.

Бели осушил стакан виски, потом откинулся на спинку стула. Его терзали неприятности с деньгами.

«Если Рили не придумает что-нибудь, — размышлял он, — нам придется ограбить банк». — Его лицо передернулось: такая перспектива мало ему улыбалась. В этих местах полно федов, и операция была бы весьма рискованной. Бели бросил взгляд в окно и презрительно отвернулся: Сэм продолжал спать. «Старик

годится теперь лишь как водитель. Он слишком стар для рэкета. Только и думает, как бы поесть да поспать. А мы с Рили должны добывать фрик, — сказал себе Бели, — но как это сделать?»

Виски пробудило голод.

— Яйца с ветчиной, и побыстрее! — крикнул он блондинке.

— А ему тоже приготовить? — указала она на Сэма.

— Он перебьется! Пошевеливайтесь, я голоден!

Через окно он увидел, как у дома остановился «форд». Толстый седеющий мужчина выбрался из него.

— Хени! — удивился Бели. — Что он тут шарит?

Грузный человек вошел в ресторан и приветствовал Бели:

— Салют, парень! Как дела?

— Отвратительно! Эта жара меня просто убивает.

Хени подошел к его столику и, придвинув стул, сел.

Он работал на тех, кто жил шантажом. Вынюхивал все, что только можно, и иногда ему удавалось неплохо на этом заработать. Хени промышлял в основном в Канзас-Сити и его окрестностях.

— Кому ты это говоришь! — Хени втянул носом запах поджаренной ветчины. — В прошлую ночь я был в Мофине на свадьбе: думал, что сдохну от жары. Представь себе свадьбу в такую погоду!

Увидев, что Бели не слушает его, он спросил:

— Что, твои дела швах? У тебя не слишком-то блестящий вид.

— Уже несколько недель ни одного стоящего дела. Не говоря уж об этих проклятых кровопийцах, которые бросили меня!

— Хочешь получить первоклассное дело? — Хени понизил голос. — «Понтиак».

Бели презрительно фыркнул.

— «Понтиак»? Эта коза, сбежавшая из загона лесных лошадей?

— Ты ошибаешься, — возразил Хени. — Кое-кто только что сделал десять тысяч долларов фрика на этом утенке, и у него вполне товарный вид.

— Я тоже был бы в форме, если бы парни хлопнули десять тысяч кусков за мое здоровье, — насмешливо заметил Бели.

Блондинка принесла ему ветчину с яйцами. Хени внимательно рассматривал блюдо, пока она ставила его на стол.

— Мне то же самое, красавица, и еще половину!

Она оттолкнула его нескромную руку, однако улыбнулась ему и вернулась к стойке.

— Вот таких я их люблю, — заявил Хени, следя за ней глазами. — Тут ты получаешь сполна за свои денежки, будто имеешь двух за одну цену!

— Мне необходимо хоть немного фрика, Хени, — проговорил Бели с набитым ртом. — У тебя нет никакой идеи на этот счет?

— Ничего. Если услышу что-нибудь, дам тебе знать, но в данный момент — ничего по твоему профилю. Сегодня вечером мне кое-что предстоит. Я получу двадцать долларов, но дело стоит того. Хочу немного пощипать Блэндиша.

— Блэндиша? Кто это такой?

— Ты что, с неба свалился? — Хени презрительно

посмотрел на него. — Блэндиш — один из самых набитых деньгами людей в Штатах. Говорят, он стоит не меньше ста миллионов долларов.

Бели осторожно подцепил вилкой желток яичницы.

— А у меня — долларов пять! — огрызнулся он. — Такова жизнь! А почему им интересуется твой хозяин?

— Не им, а его дочерью. Ты ее года два не видел? Какой кусочек! Я отдал бы десять лет жизни, чтобы отведать ее.

Но Бели это мало интересовало.

— Знаю я этих девиц, купающихся во фрике. Они даже не знают, что можно получить за такие деньги.

— Держу пари — эта знает. — Хени вздохнул. — Старик устраивает прием в честь дня ее рождения. Ей двадцать четыре. Идеальный возраст, да? Блэндиш дарит ей фамильные бриллианты. Говорят, они стоят пятьдесят тысяч.

Блондинка принесла ему завтрак, стараясь держаться подальше от его руки. Когда она ушла, Хени придвинул свой стул к стойке и стал с жадностью есть. Бели, который покончил с едой, откинувшись на спинку стула, ковырял спичкой в зубах. «Пятьдесят баксов, — думал он. — Есть хоть какой-то шанс наложить лапу на это ожерелье? Хватит ли у Рили пороху, чтобы провести эту операцию?»

— А где будет этот прием?

— Абсолютно точно, что малышка окончит вечер со своим дружком, Джери Мак Гованом, в зале Шосондора.

— С ожерельем? — небрежно спросил Бели.

— Я уверен, что как только ожерелье окажется у нее на шейке, ей не захочется снимать его.

— Ты только так говоришь, но сам-то в этом далеко не уверен!

— Говорю тебе, это так! Там же будут представители газет!

— А в котором часу они приедут в этот зал?

— Около полуночи. — Хени вдруг замер с поднятой вверх вилкой. — Что ты задумал?

— Ничего. — Бели старался смотреть на него совершенно бесстрастно. — Она будет только с этим типом? Больше никого с ней не будет?

— Нет. — Хени резко положил свою вилку. Он был явно недоволен. — Послушай меня: перестань думать об этом ожерелье. Ты заришься на куш, который не сможешь отхватить. Рили и ты не потянете такое дело. Я постараюсь найти для тебя что-нибудь подходящее, а с Блэндиша ты ничего не получишь.

Бели изобразил улыбку, и Хени решил, что он похож на волка.

— Не разоряйся. Я сам знаю, что могу и чего не могу. — Он встал. — Если услышишь о чем-нибудь подходящем — дай мне знать. Салют, старушка!

— Ты что-то вдруг заторопился, — заметил Хени.

— Хочу доехать до места раньше, чем Сэм проснется. И дал себе слово — никогда больше не платить за его еду. Чао!

Он расплатился с блондинкой и направился к «паккарду». Сел за руль и закурил, потом стал размышлять: «Если дело с ожерельем удастся, все остальное — по боку! Но хватит ли у Рили силенок на такое?»

Толчком локтя он разбудил Сэма.

— Протрясись немножко! Ты только и способен что храпеть!

Сэм, высокий, сухой старик, завершающий шестой десяток, выпрямился, беспомощно моргая.