Блондинка в озере
Шрифт:
Мы смотрели друг на друга, размышляя.
— Правда, не исключено, — медленно произнес Уэббер, — что медсестра вступила с Талли в сговор, чтобы шантажировать Олмора. Такая возможность существует. Некоторые факты ее подтверждают. Другие — и их большинство — опровергают. А какие у вас основания считать, что из озера в горах вытащили именно медсестру?
— Их два. Каждое по отдельности не особенно убеждает, но вместе они практически неопровержимы. Несколько недель назад в Пумью Вершину заявился человек, по виду и поведению похожий на Дегармо, и показал кое-кому фотографию
— Может быть, это другая Милдред и другой Эл, — сказал Уэббер.
— Вы и сами не верите в то, что говорите, капитан.
Он наклонился и проткнул воздух указательным пальцем:
— К чему, собственно говоря, вы ведете?
— К тому, что жена Кингсли в Лавери не стреляла. Это убийство каким-то образом связано с Флоренс Олмор и с Милдред Хэвиленд, а возможно, и с самим доктором. Миссис Кингсли, видимо, сбежала, чего-то сильно испугавшись, и может знать нечто важное. Но сама никого не убивала. Если я это докажу, то заработаю пятьсот долларов. Имею право попробовать. Ничего противозаконного тут нет.
— Конечно, нет, — кивнул Уэббер. — И если бы вы меня окончательно убедили, я бы первый стал вам помогать. Правда, жену Кингсли мы пока не нашли, но и времени у нас почти не было. Однако помогать вам подсиживать одного из моих парней я не буду.
— Я слышал, как вы назвали Дегармо Элом, — сказал я. — Но я имел в виду Олмора. Его имя Альберт, сокращенно — тоже Эл.
Уэббер посмотрел на свой большой палец и спокойно сказал:
— Но доктор не был женат на этой девице. А Дегармо был. Она ему, кстати, устроила веселую жизнь. После ее штучек в нем и завелась вся эта дрянь.
Я замер и, помолчав, сказал:
— Я и не подозревал. Кое-что теперь ясно. Что это была за девушка?
— Стерва, правда умная и привлекательная. С мужчинами делала что хотела. Могла заставить их валяться у себя в ногах. Но скажите против нее хоть слово, и этот бешеный придурок тут же оторвет вам голову: не может ее забыть, хоть она с ним и развелась.
— Он слышал, что она мертва?
Уэббер с минуту молчал.
— Говорить он об этом не говорил. Но, видимо, слышал, если в горах погибла именно она.
— Насколько мне известно, он ее там так и не нашел.
Я поднялся на ноги и наклонился над столом:
— Вы меня не разыгрываете, капитан?
— Ни капельки. Такие мужчины тоже встречаются, и женщины вьют из них веревки. Только не подумайте, будто он искал ее, чтобы убить.
— Ничего я не думаю, — сказал я. — Но чем черт не шутит. Интересно, хорошо ли он
— Все это, надеюсь, останется между нами, — сказал Уэббер.
Я кивнул, но ничего не пообещал. Затем, еще раз попрощавшись, ушел. Он смотрел мне вслед, и вид у него был недовольный и грустный.
«Крайслер» стоял на полицейской стоянке сбоку здания. Ключи были на месте, а крылья не покорежены. Слова своего Куни не сдержал. Я доехал до Голливуда и поднялся в свою квартиру в «Бристоле». Часы показывали около двенадцати.
В зеленом со слоновой костью коридоре было пусто и тихо, только в какой-то из квартир трезвонил телефон. Когда я подошел к своей двери, звук стал громче. Я ее открыл. Надрывался именно мой телефон.
Я прошел в темноте через комнату к дальней стене, где на дубовой полочке стоял аппарат. С тех пор как я открыл дверь, он выдал не менее десяти звонков.
Я поднял трубку. Звонил Дерас Кингсли, Голос у него был напряженный, ломкий:
— Черт! Где вас носит? Который час не могу дозвониться.
— Теперь дозвонились, — сказал я. — В чем дело?
— Она объявилась.
Я крепко сжал трубку, медленно втянул в легкие воздух и так же медленно выпустил его:
— Дальше.
— Я почти рядом. Буду у вас через пять-шесть минут. Готовьтесь в дорогу, — сказал он и нажал на рычаг.
Я стоял как столб, зажав трубку в руке. Затем положил ее на место и посмотрел на свои пальцы. Они были напряжены и полусжаты, словно все еще что-то держали.
28
В дверь осторожно постучали, и я пошел открывать. Кингсли выглядел огромным, как бегемот. Он был в вязаном спортивном жакете кремового цвета и желтом с зеленым шарфе под поднятым воротником. На голове низко сидела шляпа коричневатых оттенков, глаза под мягкими полями казались больными, словно у раненого животного.
Рядом с ним, в брюках, сандалиях, темно-зеленом плаще и без шляпки стояла мисс Фромсет. Ее черные волосы зловеще поблескивали, в ушах болтались маленькие сережки в виде цветков гардении — два цветка под каждой мочкой. Вместе с ней в квартиру ворвался запах «Жемчужины Гиллерлейнов. Королевы благовоний».
Я закрыл дверь, махнул рукой в сторону кресел и сказал:
— Выпивка, думаю, никому из нас не помешает.
Мисс Фромсет села, положила ногу на ногу и осмотрелась в поисках сигарет. Найдя пачку, она закурила, размашистым, эффектным жестом потушила спичку и холодно улыбнулась в потолок.
Кингсли застыл посередине комнаты, крепко сжав губы. Я отправился на кухню, смешал три коктейля и, подав их гостям, устроился со своим бокалом на стуле у шахматного столика.
— Чем были заняты и что у вас с ногой? — спросил Кингсли.
— Меня лягнул страж закона. Подарок от полиции Бей-Сити. Такие подарки раздают там направо и налево. Что касается занятий, то я просто посетил тюрьму — за вождение машины в пьяном виде. И, судя по выражению на вашем лице, мне не миновать ее снова.