Блондинка вне закона

Поллеро Ронда

Когда Камилла наконец явилась ко мне в кабинет, я восседала за рабочим столом, на котором лежала запаянная в полиэтиленовый пакет записка с угрозами, полученная в пятницу вечером. Камилла посмотрела на записку, я — на ее лицо.

— Боже, Финли, что это такое? Когда вы такое получили?

Я быстро ввела ее в курс дела.

— Тот же самый человек прислал мне электронное письмо, в котором выразил те же самые чувства.

— И что, по-вашему, это значит?

— Я надеялась услышать это от тебя.

— От меня?

По-прежнему глядя ей в глаза, я медленно сделала глоток кофе.

—

Стейси Эванс дала твоей кандидатуре от ворот поворот.

Щеки моей собеседницы вспыхнули. Правда, следует отдать ей должное: поняв, что я в курсе закулисных интриг, отпираться она не стала.

— Это не моя идея. Дядя Виктор велел мне контролировать вас. И что мне оставалось делать? Сказать ему «нет»?

— Могла бы предупредить меня.

— Финли, если не ошибаюсь, дядя открытым текстом предупредил вас, чтобы вы не брали в голову пустые подозрения Стейси Эванс. Вы же не прислушались к его совету.

— Это его или твоя идея пугнуть меня?

Моя собеседница испуганно посмотрела на меня.

— Что за бред! Мой дядя не способен на такое. Ему, как, впрочем, и мне, и в голову не пришло бы угрожать вам.

— Но ведь кроме вас о расследовании не знает никто.

— Видимо, кто-то все-таки знает, — возразила Камилла.

Мне кажется, я вижу людей насквозь. Если чутье меня не подводит, ни Камилла, ни ее дядя не годились на роль шантажиста.

— Почему доктор Холл был здесь на прошлой неделе?

— Вы знаете, я не имею права разглашать подобные вещи.

— За тобой должок. С твоей стороны не слишком красиво ходить за мной по пятам, а потом докладывать своему любимому дядюшке, во сколько я ушла, во сколько пришла, куда ходила. И не важно, родной он тебе дядя или дядя с улицы.

Ками вздохнула.

— Ну хорошо. Это была рядовая встреча. Их дочери несколько месяцев назад исполнилось восемнадцать. Поскольку она теперь совершеннолетняя, потребовалось обновить информацию по наследникам и внести изменение в завещание.

— И ни слова о Маркусе Эвансе?

— Я была в одной с ними комнате, — ответила Камилла. — Тема того давнего суда возникла только один раз. Доктор Холл сказал, что надеется, что дело останется закрытым. Его жена и дочь поинтересовались, не может ли вдова Уитли вторично возбудить дело. На что дядя Виктор ответил, что это запрещено законом.

— А как насчет Грэма Келлера и Хосе Васкеса? Проскользнуло ли в разговоре хотя бы одно из этих имен?

Ками покачала головой.

— Довольно странная вещь произошла, когда Холлы уже уходили.

У меня екнуло сердце.

— Что конкретно?

— Доктор Холл забыл поставить подпись под одним из документов. Он вернулся наверх, но уже один. Меня тогда в кабинете не было, я стояла в коридоре, но дверь была приоткрыта. Разговора я не слышала, разобрала лишь одно имя — Хелен Каллагэн.

Мой пульс с рыси перешел на галоп.

— Спасибо.

— Не надо меня благодарить. Потому что в данный момент начальство наверху обсуждает вашу судьбу.

— Как я и предполагала. Думаю, им вряд ли пришлось по душе, что мне светит статья за кражу со взломом.

— Может, ничего не произойдет. Бекки Джеймсон уговорила мисс Либерман разрешить ей выступить

в качестве вашего адвоката. Когда я спустилась сюда, она как раз стояла за дверью, дожидаясь окончательного решения.

Что ж, приятно узнать, что подруга решила за меня заступиться. Но куда приятнее было то, что у меня появилась новая зацепка и новая теория. Даже если и в том и в другом пока что зияли дыры.

Камилла ушла. Я же задумалась над еще одной проблемой. То, что я перебросила на флэшку свои мысли по поводу случившегося и скопировала несколько страниц медицинских заключений и рапорты о несчастном случае, это еще полдела. Я бросила взгляд на горы стенографических отчетов. Черт, эти мне ни за что не удастся втихаря вынести из кабинета. Нечего даже думать об этом.

Ладно, будем надеяться, что меня не уволят, хотя зарекаться не стоит. Бекки наверняка будет стоять за меня горой, но последнее слово все-таки за начальством. Мне никак нельзя потерять работу, но, похоже, чтобы ее сохранить, нужно во что бы то ни стало разрешить загадку этих странных убийств. Или же, если мне все-таки дадут пинка под мой пострадавший зад, я смогу получить ее обратно. Раскрыть одним махом сразу три убийства — это мой последний козырь.

Начальство вряд ли будет совещаться вечно, так что мне нужно действовать без промедления. Достав из сумочки копии бумаг, я положила их в конверт и написала на нем адрес Оливии. Затем, на тот случай, если кто-то следит за моей исходящей корреспонденцией, я поднялась на один этаж, выждала, пока народ разойдется, после чего тайком добавила мой конверт в стопку писем, подготовленных к отправке.

Вернувшись к себе в кабинет, я положила оригиналы к другим материалам по делу Эванса. Кстати, коль речь зашла о больницах, я набрала номер клиники имени Кеннеди и, назвавшись работницей цветочного магазина, спросила, когда можно доставить букет для медсестры Каллгэн. Та выходила сегодня на смену с трех до одиннадцати, но их главная сказала, что букет можно доставить прямо сейчас. Она даже предложила, пока Каллагэн не придет на работу, оставить букет у нее. Я поблагодарила ее за содействие, однако сказала, что сначала должна спросить разрешения у того, кто посылает букет.

Подожду, пока не закончится смена, после чего прижму ее к стенке.

— Да, но чем? — размышляла я вслух.

Нервы мои были на пределе.

Моей главной версией по-прежнему оставался шантаж. Я прокручивала в голове самые разные сценарии, в которых фигурировала сестра Каллагэн, пытаясь понять, почему доктор Холл упомянул ее имя в разговоре с Виктором Дейном лишь тогда, когда жена и дочь ждали его внизу.

Поскольку Холла с Дейном связывали отношения клиента и адвоката, это давало Холлу возможность говорить ему как доверенному лицу все, что угодно, не опасаясь за последствия. Вероятно, он воспользовался этой привилегией, чтобы признаться Дейну, что впрыснул Келлеру нечто такое, что повлекло за собой сердечный приступ прямо в театре. Не исключено, что медсестра Каллагэн обо всем догадалась, внесла изменения в медицинские записи и теперь занесла заключение патологоанатома, словно разящий меч, над его головой, зная, что Холлу есть чем от нее откупиться.