Блондинка. Том II
Шрифт:
О, как же Норма Джин скучала по мистеру Шинну! Особенно в такие моменты, как этот, во время торжественных мероприятий. Его отсутствие действовало на нее удручающе, так бывает, когда сгребаешь объедки с обеденных тарелок, когда выносишь их потом на помойку, но все это, разумеется, за сценой. Просто невозможно себе представить, что И. Э. Шинн ушел, а эти карлики продолжают существовать! Если б Исаак был здесь, он бы непременно заметил, что Норма Джин начинает нервничать, что ей все с большим трудом удается выдавить улыбку, что пьет она слишком много — исключительно потому, что вся на нервах. И что все эти цветистые
Остерегайся лести поклонников! Говори об искусстве только с теми, кто может сказать тебе правду. Так учил великий Станиславский.
Теперь же она была окружена только поклонниками. Или людьми, притворявшимися таковыми.
А мистер Шинн… Он бы стоял с Нормой Джин где-нибудь в уголке, хитрый, мудрый проницательный Румпельштильсхен, умевший заставить ее смеяться над своими неприличными и саркастическими высказываниями. Или же прогуливался бы с ней по залу. Он был бы просто в шоке, узнав о ее беременности. Прежде всего он бы впал в ярость, потому как не было для него ненавистнее человека на свете, чем Касс Чаплин, не считая, разумеется, Эдди Дж. Робинсона-младшего. Он не знал и знать не хотел о том, что Близнецы в свое время просто спасли жизнь Норме Джин. Однако та была уверена: не прошло бы и нескольких дней, как он был бы просто счастлив, он бы радовался за нее. Любое желание Прекрасной Принцессы есть закон для Прекрасного Принца.
— …меня слушаешь? Мэрилин?
Норма Джин пробудилась от транса, и разбудил ее голос по радио. Нет, он доносился из телефона. Она полулежала на диване, рядом валялась снятая телефонная трубка. Теплые влажные от пота ладони она прижимала к животу, где безмолвным и тайным сном спал ее младенец.
Норма Джин смутилась и поднесла трубку к уху.
— Д-да? Что?
Это был Рин-Тин-Тин. Она совсем забыла. Когда он позвонил? О Господи, до чего неловко! Рин-Тин-Тин встревоженно спрашивал, не случилось ли чего и в порядке ли она, Мэрилин.
— О, нет, ничего страшного, все в порядке. Так что вы там говорили?
— Послушай меня внимательно, хорошо? Ты еще ни разу не снималась в музыкальной комедии, тебе предоставляется фантастическая возможность попробовать себя еще и в этом жанре! Договор…
— Музыкальная комедия? Но я не умею ни петь, ни танцевать.
Рин-Тин-Тин зашелся в лающем смехе. Ну до чего ж она смешная, эта его клиентка! Прямо вторая Кэрол Ломбард.
Он отсмеялся и сказал:
— Ты брала уроки, и все на Студии, с кем я говорил, в один голос твердят, что ты в этом плане, — тут он сделал паузу, подыскивая нужное слово, — проявила себя весьма многообещающе. Прирожденный талант.
Отчасти это было правдой: любая красивая мелодия наполняла ее по-детски бурной, радостной энергией, она словно купалась в музыке,она уже не была собой. Петь, танцевать! Вот истинная радость! Но теперь у нее был другой, куда более серьезный повод испытывать радость.
— Мне очень жаль, но не могу. Не сейчас.
Рин-Тин-Тин тихо охнул и задышал часто и жарко, как собачонка.
— Не сейчас? Но почему не сейчас? Ведь именно сейчасМэрилин
— Речь идет о моей личной жизни.
— Что, Мэрилин? Прости, я не расслышал?
— Моя л-личная жизнь. Имею я на нее право или нет? Яведь не какая-то там… вещь, принадлежащая исключительно кино.
Рин-Тин-Тин предпочел этого не слышать. Румпельштильсхен тоже иногда использовал этот трюк. А потом затараторил, будто зачитывая только что полученную срочную телеграмму:
— Мистер Зет купил права на «Джентльмены предпочитают блондинок» исключительно ради тебя. Он не хочет Кэрол Чаннинг из бродвейского театра, хотя во многом благодаря ей этот мюзикл стал хитом. Он хочет выгодно подать тебя, Мэрилин.
Выгодно подать? Но ради чего?
И тогда Норма Джин, легонько поглаживая животик жестом Розы Лумис, заметила как бы между прочим:
— И сколько я получу за эту роль?
Рин-Тин-Тин выдержал паузу.
— Ну, зарплату в соответствии с контрактом. Пятнадцать сотен в неделю.
— И сколько будет съемочных недель?
— Они рассчитывают снять все недель за двенадцать.
— А сколько получит Джейн Рассел?
И снова Рин-Тин-Тин сделал паузу. Он не слишком удивился тому, что Норма Джин, казавшаяся такой рассеянной и непрактичной, такой незаинтересованной во всем, что касалось голливудских сплетен, вдруг проявила интерес не только к участию Джейн Рассел в фильме в качестве второй героини, но и к ее зарплате — вопросу, весьма болезненному для агента.
И он уклончиво ответил:
— Этот вопрос как раз сейчас обсуждается. Рассел в данный момент занята на другой студии, придется ее «выкупать».
— Да, но все же сколько?
— Сумма еще не определена.
— Сколько?
— Они запросили сто тысяч долларов.
— Сто тысяч! — Норме Джин показалось, будто кто-то пнул ее в живот. Ребенок тоже был оскорблен. Ничего, мой маленький, не бойся, твой сон никто не нарушит. Ибо Норма Джин испытала почти облегчение. И сказала, весело смеясь:
— Если на съемки картины уйдет двенадцать недель, стало быть, зарплата моя составит восемнадцать тысяч долларов. А Джейн получит сто! У «Мэрилин Монро» должна быть собственная гордость, вам не кажется? Да это просто оскорбительно! Мы с Джейн Рассел посещали одну и ту же школу в Ван-Найсе. Она всего на год старше и получала больше ролей в школьных спектаклях, чем я, но мы всегда были друзьями. Ей будет просто неловко за меня! — Норма Джин умолкла, перевести дух. Она говорила торопливо, захлебываясь, но не была огорчена при этом, и в голосе ее не слышалось злости. — знаете что? Я собираюсь повесить трубку. До свидания.
— Но Мэрилин, погоди…
— К черту Мэрилин! Ее здесь нет!
Тем же утром ей позвонили из Лейквуда. Неприятные новости. Глэдис Мортенсен пропала!
Выскользнула ночью из своей палаты, а потом — и из больницы. И после того как они тщательнейшим образом обыскали все вокруг, пришлось прийти к неутешительному выводу, что и на территории, прилежащей к больнице, ее тоже нет. И не может ли она, Норма Джин, приехать, и как можно быстрее.
— О да! Да, конечно.