Блондинка. Том II
Шрифт:
Так ты считаешь, все дело в этом?
Во всяком случае, так было до того, как мы с тобой встретились.
О, Папочка!.. Да, да, да!
И сколько же раз, я спрашиваю? Пять, шесть? Двадцать? Пятьдесят?
Что?
Ты знаешь, что.
Ну, раза… четыре или пять. Точно не помню. Я была Магдой. Меня самой там просто не было.
Кстати, он женат.
Догадываюсь.
Но, черт возьми, я ведь тоже женат! Верно?
Ты
У тебя был оргазм? С ним?
Был ли у меня с ним… О Господи, Папочка, но я же не знала тебя тогда! Я имею в виду лично, как человека. Я знала только твои работы. Я тебя просто боготворила.
Так был у тебя оргазм с Перлманом или нет? Когда он тебя «целовал»?
О, Папочка, был ли у меня когда-нибудь… Это же делалось только ради сцены, ну, ты понимаешь. А потом сцена кончилась.
Ну вот, ты на меня рассердился, да? Ты меня совсем не любишь?
Я люблю тебя.
Нет, не любишь! Не меня.
Конечно, люблю! И хотел бы защитить тебя от себя. И мне не нравится, как низко ты себя ставишь.
О, но ведь я уже спасена! И с тобой моя жизнь началась сначала!.. О, Папочка, ты ведь не будешь писать обо мне, нет? О чем мы с тобой говорили и все такое?.. После того, как я сказала… Ты, наверное, уже меня не любишь, нет?
Милая, перестань, не надо об этом. Уже пора бы наконец понять, что я люблю и всегда буду любить тебя.
Эта пьеса была его жизнью.И Блондинка Актриса, читавшая роль Магды слабеньким бездыханным и бесстрастным голоском, входила одновременно и в пьесу, и в его жизнь. Блондинка Актриса сумела передать все свои страхи Магде, и Магда ожила.
Вот Магда говорит с родителями Исаака и запинается, заикается, и ее тонкий голосок еле слышен, и ты испытываешь смущение, видя, что Блондинка Актриса не соответствует ситуации и вот-вот сдастся. Но затем, в следующей сцене, когда Магда говорит уже более уверенно, ты начинаешь понимать, что Блондинка Актриса играла и играет и что это очень «одаренная» игра — столь интенсивное перевоплощение на сцене, что все, там происходящее, ты начинаешь воспринимать как жизнь. В сценах с Исааком Блондинка Актриса необыкновенно оживлялась, что уже само собой было редкостью в этом сером невыразительном сценическом пространстве и вообще не слишком принято в здешних постановках. Мало того, Блондинка Актриса излучала невиданной силы сексуальную энергию, которая поражала и завораживала и актеров, и зрителей. И уж само собой разумеется, что наибольшее впечатление это производило на Исаака.
Роль его исполнял молодой актер. Он очень нравился Драматургу — живой, одаренный, красивый молодой человек с оливково-смуглой кожей и в маленьких круглых очках, типа тех, что носят ученые евреи. Он совершенно терялся в такие моменты, не зная, как играть дальше с Блондинкой Актрисой, она же Магда; но вскоре начал реагировать, вначале робко, как и подобает Исааку, застенчивому еврейскому юноше, затем все более страстно и пылко, как подобает юноше, попавшему в подобные обстоятельства. И ты так и чувствовал, как между ними словно проскакивает электрическая искра — между приземленной венгерской девушкой, необразованной и выросшей на ферме, и этим молодым городским еврейским пареньком, которому вскоре предстояло отправиться учиться в колледж.
И публика в зале расслабилась и начала смеяться — очень уж комичной и одновременно трогательной получилась сцена. Что в целом было не слишком характерно для Драматурга, известного своей серьезностью и сдержанностью. А закончилась сцена «золотистым смехом Магды».
Драматург и сам смеялся, немного удивленно и с оттенком узнавания. И перестал записывать замечания
Чтение продолжалось, были прочитаны все три акта пьесы. И Магда с Исааком в ходе драматических перипетий быстро повзрослели, а затем разошлись и стали жить отдельными жизнями. Какая, однако, ирония, думал Драматург. И как все сошлось! Рослую и крепкую венгерскую девушку с льняными волосами, что жила в его памяти, сменила эмоциональная и хрупкая Магда с платиновыми волосами, заплетенными в косичку, и пронзительно синими глазами. Новая Магда, такая уязвимая, такая открытая, что ты тут же начинал бояться за нее. Ты боялся, что ее будут использовать Исаак и его родители, евреи с окраины Нью-Джерси. Богатые, благополучные во всех отношениях, в отличие от нищего семейства Магды, они уже не вызывали у зрителей сочувствия, как было задумано Драматургом. И сюжет волшебной сказки, с помощью которого Драматург рассчитывал отразить всю глубину пропасти между мирами Исаака и Магды — кстати, Магда беременна от Исаака, но скрывает это и от него, и от его родителей; Исаак уезжает учиться в колледж, его ждет блестящая карьера; Магда выходит замуж за фермера, рожает ребенка от Исаака, а потом и других детей — уже от мужа; Исаак становится писателем и сразу получает признание, несмотря на то что ему нет и тридцати; время от времени Исаак с Магдой встречаются, и происходит это последний раз на похоронах отца Исаака; Исаак, несмотря на то что наделен блестящим умом, и не догадывается о том, о чем уже знают зрители, о том, что Магда от него скрывает, — словом, вопреки всему этому сюжет начинает казаться Драматургу слабоватым и незавершенным.
Финальные слова в пьесе принадлежат Исааку. Он стоит на кладбище, у могилы отца, напротив, по другую сторону от могилы, — Магда. «Я всегда буду помнить тебя, Магда». Фигуры актеров застывают, свет меркнет, затем гаснет вовсе. Финал, казавшийся таким правильным, логичным, единственно возможным, уже не кажется таковым, страдает явной незавершенностью. Да и какое нам дело, будет ли помнить Магду Исаак или нет? А что же Магда? Где ее последние слова?..
Читка закончилась. Все были потрясены. В нарушение правил, принятых на подобных неофициальных мероприятиях, многие зрители зааплодировали. А несколько человек даже поднялись со своих мест. Драматурга поздравляли. Что за глупость! Он снял очки и вытирал глаза рукавом, опустошенный, ослепленный, смущенно улыбающийся, необычайно растроганный. Но в сердце его гнездился страх. Это провал. Почему они хлопают? В насмешку, что ли?Без очков репетиционный зал представлялся сплошным расплывчатым пятном, беглым чередованием света и тени. Лиц он не видел, он никого не узнавал.
Услышал, что Перлман произносит его имя. Резко отпрянул. Он должен бежать! Пробормотал несколько слов то ли благодарности, то ли извинения. Он просто не в силах говорить сейчас с кем бы то ни было. Даже поблагодарить актеров не в силах. Даже еепоблагодарить.
И он убежал. Вылетел из зала, помчался вниз по металлической лестнице. Распахнул дверь, и в лицо волной ударил пронизывающий холод, от которого сразу застучало в висках. Побежал по Одиннадцатой авеню в поисках входа в метро. Бежать, бежать! Скорее домой! Куда угодно, спрятаться, забиться в укромный уголок, где никто не знает его по имени.
— Но я действительно любил ее. Память о ней. Моя Магда!
Ты убежал от меня! А ведь я тебя уже любила. Пришла издалека, только ради тебя.
И моя жизнь уже стала твоей жизнью. Бери, если она тебе нужна.
Как могла я тогда довериться тебе?.. Но все равно любила. И уже тогда начала ненавидеть.
На следующий день они договорились встретиться. Вечером, в ресторане на углу 70-й Западной и Бродвея. Началось преследование Блондинки Актрисы.