Блондинка
Шрифт:
– Да что ты мелешь?
– рассердился он.
– Сам меня сюда притащил!
– Я тебя взял в магазине. Не тебя, так другую...
– А зачем брал?
От бессмысленных разговоров Безуглову захотелось спать.
– Обо мне надо заботиться, на меня нужны деньги, - шептала простыня. Ты себя не уважаешь.
– Да прекрати же!
– огрызнулся он.
– Приходишь домой и начинаешь копаться в вещах так, как в своей душе не копался. Ты считаешь, что вещи должны тебе
– Надоело, - решил положить конец недоразумению Вячеслав.
– Я точно знаю, что ты не человек: у тебя паспорта нет.
– Есть.
– Ярлык?
– А что? Там черным по белому написано все, что нужно. Вот, я в шкафу нашла, - и он увидел ярлык.
В ярлыке указывалось: "Простыня. Хлопчатобумажная. Фабрика..."
Был ОСТ. Номер. Цена первого сорта. Ярлык подлинный.
– Это не паспорт, - хмыкнул Вячеслав.
– А даже если и паспорт... Это технический паспорт. Он не дает никакого права на замужество.
– Он дает право на существование. А тот, кто живет, имеет право выходить замуж. И вообще, Пигмалион на твоем месте почел бы за честь... А ты права качаешь.
Близилась полночь. Грезы продолжались. Пора было спать. Владислав шагнул к кровати.
Ложиться в постель без простыни -это варварство. Беседовать с простыней - помутнение рассудка. Все нормальные люди спят на простынях. А чувства... Больше всего ему хотелось раздеться, лечь и заснуть.
Он откинул одеяло, посмотрел на простыню и, дернув ее за конец, расстелил на матраце:
– Ложись!
Это была команда для себя. Увы, его магическому заклинанию предмет не поддался.
– Ты в публичный дом пришел!
– простыня выскользнула из-под него.
– Я тебе не шлюха!
Безуглову страшно хотелось спать. Он попытался расстелить простыню, но она съеживалась, увертывалась от его рук.
– Ну и черт с тобой! Завтра другую куплю.
Подушку и одеяло он убрал -от греха подальше. Лег, не раздеваясь, точно турист на привале. Свет погасил. Впервые спал поспартански.
Скомканная простыня лежала рядом.
Утром он не слышал будильника, соскочил с кровати, когда уже пропели гимн.
– Ключи от комнаты оставь, - услышал он.
Ухмыльнулся и ушел. Вот наваждение!
Починил сверлильный станок, отремонтировал шлифовальный, настроил фрезерный...
В этот день ему позвонили на работу. Валентина Николаевна из техотдела пришла и позвала его к телефону. Бывало, Безуглову звонили родители - отец или мать.
В техотделе тоже работали только женщины. Они были наряднее и лукавее цеховских.
– Кто это тебе звонит, Славик?
– Чей-то тоненький голосок.
– Неужели у Славика завелась зазноба?
Не
– Алло... Ты? Простыня?..
Он ничего не мог понять. Но по виду его все догадались: что-то оскорбительное. Он злобно покраснел. Затем он сказал буквально следующее:
– Ты с ума сошла? Или я схожу с ума?
Женщины в отделе прыснули смехом. Безуглову и в лучшие-то времена было не до них. Он пыхтел в трубку:
– Как ты ожила? Какие деньги? Какие ключи?
Потом он спохватился, что ведет себя неприлично, сказал сухо:
– Это невероятно!
– и, бросив трубку, ушел в срою мастерскую.
После работы домой не торопился. Разговорчивые соседки на кухне приумолкли, когда он вошел. По-видимому, они хотели что-то спросить.
Но ему было не до них. Прошел к своей комнате, достал ключи. Дверь оказалась не запертой. Простыня была свежевыстиранной и выглаженной.
Она сумела сама наутюжиться и пахла какими-то духами.
– Что происходит в моей квартире?
– удивился Безуглов.
– Ходила в прачечную.
– А что это за записка?
– Заявление в женсовет.
– Какой еще женсовет?
– Готовлю сведения, чтобы привлечь тебя к товарищескому суду.
Владислав присел на кровать. Он представил, как его несуществующая невеста будет ходить по судам или женсоветам и жаловаться.
– Тебя нет, - сказал он.
– Никто о тебе ничего не знает.
– Почему?
– Ты не человек!
– Я получу паспорт.
– Какой дурак тебе его выдаст?! Ты никто!
– Я уже все выяснила. Получу паспорт и пропишусь здесь. Посмотрим, как ты потом заговоришь.
Вечером Славик лег спать пораньше, с головой завернувшись в одеяло, не прикасаясь к накрахмаленной простыне.
Утром в цехе все обсуждали вчерашний его разговор по телефону.
Это невозможно было не заметить.
– Витя, ты мой самый лучший друг, - за чаем обратился Вячеслав к электрику Гудимову.
– Мне нужен твой совет. Только не перебивай... Не подумай, что я шучу... Ко мне простыня прилипла. И собирается замуж...
Что-то у меня с головой. Фантазия какая-то...
– Простыня?
– подмигнул Виктор.
– Бывает...
– Да, обыкновенная.
– Ну и женись, - согласился Виктор.
– Да ведь это же простыня!
– Тряпка, что ли?
– Тряпка.
– Тогда не женись.
– Вот и ты такой же, - вздохнул Вячеслав.
Гудимов задумался.
– Вообще-то жениться тебе надо, - покосился Виктор на Безуглова. Столько женщин в цехе... И диван у тебя такой мягкий, - Гудимов покачался на диване.