Блондинки от "Бергдорф"

Сайкс Плам

Миссис Сакстон совершенно выбила меня из колеи. Патрик Сакстон точно не стоит того, чтобы из-за него ставить мою работу под удар. Нужно немедленно выбраться отсюда и позвонить ему. Это уже не шутки! Я больше не желаю иметь с ним ничего общего!

Я подошла к Джулии, склонившейся над Шелли а-ля Флоренс Найтингейл. Генри наблюдал за этой сценой, озабоченный и явно потрясенный столь обширными познаниями по уходу за больными.

— Джулия, мне нужно идти, — шепнула я.

— Что случилось? Выглядишь просто кошмарно, — всполошилась она.

— Звонила миссис Сакстон. Набросилась на меня, как психопатка. Придется предупредить Патрика.

— Ты не можешь оставить меня здесь с этими ненормальными, — выдохнула

Джулия, оглядывая мечущихся гостей. — Тебе необходима поддержка. Я еду с тобой. Давай сначала выпьем по «Беллини» у «Чипа». Сразу станет легче.

— Джулия, я вполне способна справиться с этим сама. У тебя гости. Поговорим завтра. — Выйдя на улицу, я прямиком отправилась домой. В жизни случается такое, чему не поможет даже «Беллини».

10

Вполне справедливо заметить, что у всех без исключения манхэттенских принцесс обычно развивается сильнейшая аллергия на слово «карьера». Это угрожает крапивной лихорадкой, багровой сыпью, карбункулами или еще чем-то похуже. Однако есть одна карьера, перед которой они не устоят, если, конечно, это можно назвать карьерой. Подобная карьера не требует ни особого труда, ни работы степлером, ни круглосуточного бдения у ПК, ни чего-то столь же унылого. Самая завидная работа для манхэттенских девушек — это должность «музы» модного дизайнера. «Хлопоты» в основном состоят в том, чтобы целыми днями сидеть дома в ожидании прибытия рассыльного с одеждой и каждую ночь фотографироваться на блестящих вечеринках. Правда, все светские девушки и без того занимаются только этим, но, став музой, могут с полным правом сказать: «Это действительно тяжкий труд», и никто не станет возражать. Многие музы предпочитают беседы, как правило, состоящие из слова «классно!», потому что при этом можно мило улыбаться, а это жизненно необходимо, если хочешь выглядеть наиболее выгодно на журнальном развороте. Большинство профессиональных муз совсем прекращают разговаривать, чтобы расслабить лицевые мышцы, стоит лишь фотографу очутиться в опасной близи от них. Время от времени муз похищают, и бедняжкам приходится жить в Париже, как несчастной американке, пожертвовавшей собой ради мистера Унгаро. Но в конце концов, оно того стоило, потому что потом она стала официальной вдохновительницей Карла Лагерфельда, а он, по слухам, имеет музу в каждой столице, от Москвы до Мадрида.

Когда через несколько дней Джаз Конесси позвонила мне и сообщила, что ее просили стать музой Валентино, я ничуть не удивилась. Да и чему тут удивляться: всем известно, что он нанимает новую каждые пять минут. Все же я была рада за Джаз. Она боготворит платья Валентино больше, чем саму жизнь. Теперь ей не придется покупать их со скидкой. (Новая карьера Джаз не подвергалась опасности, несмотря на ее связь с Патриком. Гретхен Соллоп-Сакстон никогда не посмеет потревожить наследницу лесопилок Конесси, что вызывало во мне легкую зависть: меня она точно умудрилась выбить из колеи. Так или иначе, Джаз так мало нуждается в работе, что, возможно, нашла бы угрозы в стиле сакстон чем-то вроде забавного развлечения после утомительного трудового дня в качестве девушки Валентино.)

— Сегодня в десять вечера я буду в баре на Плаза-Эфини. Отпразднуешь со мной? Джолин и Лара тоже придут, — сообщила Джаз, знавшая девушек с самого детства, по совместному отдыху в Палм-Бич. — Я и Джулию пригласила, но она не сможет. Она сейчас в Коннектикуте и приедет в город только завтра утром.

— Не знаю, — хмуро пробормотала я.

Последние несколько дней отнюдь не способствовали праздничному настроению. Миссис Соллоп-Сакстон, верная своему слову, попыталась дестабилизировать мою светскую жизнь, делая все, чтобы исключить меня из благотворительного комитета по устройству очередного бала, и распространяя гнусные слухи о моей поездке с Патриком в Канны. Когда я, после истории с книжным

клубом, все же сумела дозвониться ему, Патрик, узнав о поведении жены, только рассмеялся и сказал, что она вечно поднимает шум из-за его «друзей», но это ничего не значит. Лично он мечтает снова встретиться со мной. Я, разумеется, отказалась. Я уже поняла, что «друзья» Патрика — всего лишь пешки в борьбе за власть между ним и женой.

— Пожалуйста, не звоните мне больше, Патрик, — попросила я. — Вы очень милый, но для меня такие игры слишком сложны.

— Почему бы вам не поехать со мной на венецианский фестиваль этой осенью? — как ни в чем не бывало спросил он.

— Патрик! Вы летите с Джаз!

— Я могу отделаться от Джаз — она поймет.

— Патрик, я никуда с вами не поеду. Не могу.

— Как насчет ужина сегодня в «Карлайле»?

— Оставьте меня в покое, ясно?

— Колорадо на Рождество?

— Патрик, мне нужно идти. — Я повесила трубку. Похоже, все мои возражения он пропускал мимо ушей, что начинало меня беспокоить. Все последующие дни я гадала, что взбредет в голову Гретхен Соллоп-Сакстон и какой еще вздор наговорил ей обо мне Патрик. Я поминутно раздражалась, нервничала, но старалась не поддаваться депрессии. Хотелось одного: чтобы вся эта история — «Патрик — Гретхен — moi» — как-нибудь рассосалась. Сама собой.

— Пожа-а-а-алуйста, приезжай, — взмолилась Джаз. — Хоть развеселишься немного. Говорила я тебе, Патрик — настоящий кошмар, но не следует принимать его всерьез. Живи своей жизнью.

Может, Джаз и права: вечер с друзьями поможет отвлечься. Я не слишком хотела выходить куда-то в этот воскресный вечер, но оставаться дома одной было еще тяжелее. Я пообещала Джаз приехать, после чего надела черное шифоновое платье с воланами от Зака Позена, накинула на плечи кружевную шаль и отправилась.

Бар на Плаза-Эфини, с его божественными кожаными креслами, старыми зеркалами в позолоченных рамах и желтыми абажурами, кажется будуаром тридцатых годов. Бывая здесь, я почти ожидаю увидеть Джин Харлоу, появляющуюся из-за колонны с ярко-фиолетовой сигаретой «Собрание» в руке. Когда я пришла, Джолин, Лара и Джаз, разряженные в «Вал», иначе говоря, в платья от Валентино, уже сидели за угловым столиком — самое шикарное трио в баре. Полагается, чтобы лучший прикид был у музы, а ее подруги выглядели чуть менее роскошно, как фрейлины королевы. Все ковырялись ложечками в фирменном блюде — миниатюрных порциях домашнего мороженого. (Шесть недель назад все нью-йоркские девушки были глубоко убеждены, что мороженое убивает не хуже яда. Теперь, когда все сидят на диете «Шор клаб», оно вдруг стало первоклассным средством для похудания.)

— Эй! Коктейль с шампанским? Выглядишь потряса-а-а-юще! Тебе нравятся мои новые браслеты? — осведомилась Джаз, звеня золотыми обручами. — Картье. Следующий сезон. Надеюсь, ты в них влюбилась.

— Еще бы, — кивнула я, садясь рядом. — И еще больше хотелось бы немного шампанского.

Реальность тем и хороша, что от нее можно отрешиться с помощью коктейля с шампанским и подробного обсуждения браслета от Картье. Так что Гретхен Соллоп-Сакстон и грядущий конец моей карьеры и светской жизни почти испарились из моей головы уже через несколько минут.

— Надеюсь, Валентине послал тебе тонну бесплатного товара? — спросила Джолин.

— Ну, на людях я отказываюсь. Не хочу, чтобы кто-то подумал, будто я согласилась на эту работу ради бесплатной одежды. Но, между нами, я действительно кое-что получила. Работа мне на самом деле нравится. Но она по-настоящему трудна. Мне искренне жаль тех девушек с Верхнего Ист-Сайда, которые от безделья бегают по магазинам и лежат на пляже. Просто сердце разрывается, потому что когда-то и я была такой и знаю, насколько это одинокое существование. Я просто хочу помочь мистеру Валентино найти выход. Он та-а-акой симпатичный! Видели его волосы?