Блуда и МУДО

Иванов Алексей Викторович

– В которого пульнуть? – спросил он.

– В костёр! – беззвучно сказал Моржов, указывая бровями.

Щёкин сощурил один глаз, отыскивая взором костёр, вытянул руку с пистолетом и бабахнул в угли. Отдачей его повалило на спину, но Моржов успел поймать его и вернуть в вертикальное положение, как ваньку-встаньку. В грохоте выстрела из костра вышибло фонтан огня, искр и головней. Розка взвизгнула, закрыв уши руками, а Сонечка ладонями прихлопнула открытый рот, словно туда залетел уголь.

Массовка поползла

во все стороны.

– Ты чего, земляк, сразу за пушку хватаешься?… – крикнул Серый, отступая в темноту. – Поговорим как мужики!…

«Как мужики – это ввосьмером на одного», – подумал Моржов, но вслух сказал:

– Эй, паца, он уже никакашка!… Вы лучше домой катите. Если он пушку достал – я ни за кого не ручаюсь.

– Эт-то был п-протубер-ранец! – восхищённо пробормотал Щёкин. – 3-звёзды становятся ближе… Б-рис, можно ещё раз?…

– В костёр – валяй, – тихо согласился Моржов. Щёкин снова начал поднимать пистолет. Брёвна уже были пусты. Даже Розка с Сонечкой съехали назад – попами в траву.

– Серый, уводи мужиков, а то ведь он завалит кого!… – надрывно взвыл Моржов. – Он всю Чечню прошёл, я сам видел!…

– Еблан отмороженный… – пробормотал Серый, боком двигаясь к машине.

В темноте захлопали дверки машины, взвыл движок, галька брызнула из-под колёс. Не зажигая фар, чтобы не привлекать внимания Щёкина, машина уползла назад в темноту, как черепаха.

– А на посошок?… – глядя ей вслед, обиженно крикнул Моржов.

Розка и Сонечка, оказывается, уже стояли за спинами Моржова и Щёкина.

– Моржов, отними у него оружие! – истерично завопила Розка.

Щёкин снова целился в костёр. Моржов схватил Щёкина за руку, вывернул из щёкинской ладони пистолет, щёлкнул предохранителем, встал и засунул ПМ теперь уже себе под ремень.

– А дальше пора спать, – распорядился он. – Война закончилась, всем спасибо.

– Откуда у вас пистолет? – гневно налетела на Моржова Розка.

– Я его у Сергача спёр, – ответил Моржов. – Зачем ему сразу четырнадцать?

– А если бы сейчас убили кого? – напирала Розка.

– Розка, блин! – с чувством сказал Моржов. – Не фиг здесь сидеть было, когда эти уроды приехали! Уходить было надо! Не хочешь конфликта – не заигрывай с кем попало! Тем более – с местными ублюдками, ночью, за городом и без защиты! Тоже мне маркиза де Помпадур! Вперли бы вам с Сонькой по четыре полена во все дырки, так, может, ума-то бы и прибавилось! Ты где живёшь? Ты, бля, в России живёшь! Шаг в сторону – и пиздец, поняла? Скажи ещё спасибо Щекандеру, что пришёл и всех разогнал!

– Моржов, ты хамло! – отчаянно крикнула Розка и отвернулась.

Сонечка села на бревно, уткнулась лицом в колени и заплакала. Моржов шагнул к ней и нежно погладил по голове, потом опять подхватил Щёкина за бока, поставил на ноги и сунул себе под мышку.

– Идите спать, девчонки, –

сказал он напоследок. – Честное слово, поздно уже.

Он поволок Щёкина по тропинке к спальному корпусу.

– Б-рис, отдай пс-толет… – бормотал Щёкин из-под руки Моржова. – Б-дет грж-нская война, я за б-лых воевать п-ду… За крс-ных уже в-вали, ни хрена хор-шего не пол-чилось…

Когда Моржов затащил Щёкина в холл, у стенда «План эякуляции» стояла Милена. Она была в лёгких ночных шортиках и в маечке, поверх которой накинула куртку.

– Что стряслось? – тревожно спросила она. – Стреляли, что ли?

– Это в костре петарда Гонцова хлопнула, – сказал Моржов. – Всё нормально, Милена. Иди спать.

Кажется, он впервые обратился к Милене на «ты».

Над Троельгой завис дождь, покрыл её собою, будто при соитии. Длинными прозрачными пальцами он нежно гладил стёкла окошек, как эрогенные зоны, сладостно шептал в траве, трепетал в кустах тихим блаженством. Талка от истомы закрыла глаза, а Матушкина гора со всхлипом потеряла дыхание ветра. Только мокрый, суровый ельник стоял всё так же строго и вертикально, словно монастырь.

Упыри, Наташа Ландышева и Серёжа Васенин сидели на веранде под крышей и резались в карты. Моржов, Щёкин, Костёрыч, Сонечка, Розка и Милена пережидали дождь в холле жилого домика. Все принесли себе по стулу, а неимущий Щёкин приволок тумбочку. Скрестив руки на груди, Розка в клубах испарины встала в раскрытых дверях холла и следила за упырями.

– Кто научил их в карты играть? – недовольно спросила она.

– Я, – спокойно признался Моржов. – Но это хорошая игра – покер. В неё удобнее всего играть вшестером.

– Ну и что? – не поняла Розка.

– А то, что мальчишки всегда гонят Серёжу и Наташу из своих игр. А вот теперь – нет, потому что с Серёжей и Наташей им интереснее.

– Самый умный, что ли? – фыркнула Розка Моржову.

– Из вас, Борис Данилович, наверное, получился бы неплохой педагог, – заметил Костёрыч.

– Вряд ли, – дипломатично ответил Моржов.

Он не представлял, как растить детей такими, какими они должны быть. Он мог бы только штамповать из них новых Моржовых.

Не расцепляя рук, Розка прошла по холлу и уселась на свой стул.

– Осенью, – веско и зло сказала она, – в МУДО вообще никаких педагогов не будет. Ни хороших, ни плохих.

– Роза Дамировна, не надо кликушествовать, – мягко осадил Розку Костёрыч.

– Вам всем хочется, чтобы я молчала! – тотчас заявила Розка. – Чтобы всё тихонько и спокойненько было! А потом Шкиляева – р-раз! – и вышибет всех!

– Какая Шкиляева? – изумился Моржов. – Вы кляузу послали? Послали. Осенью Шкиляева уже будет на панели торговать своим непривлекательным телом.

– Чего ты издеваешься? – полыхнула Розка. – Сам-то вообще ничего не сделал!