Блудное художество
Шрифт:
Вслед за Федькой в дверь лезли полицейские драгуны с факелами.
Тот, кто стоял на предпоследней ступеньке лестницы, запустил фонарем в стену и пташкой взлетел обратно на палубу.
Дальше была суета, неминуемая, когда с десяток человек окажутся в малом пространстве.
Покупатель шарахнулся, громко выругался, столкнулся с кем-то из драгун, оказался прижат к стенке.
Левушка тыкал шпагой в парусину и нашел место, откуда был сделан выстрел - там один край ткани прикрывал второй, но гвоздями приколочен не был, и выставить в щель пистолет можно было без затруднений. Пистолет он тоже нашел -
Сперва Левушка принял этот предмет за длинный, чуть ли не в аршин, нож с золотой насечкой по клинку, узор коей выдавал турецкое происхождение оружия. Но при рукояти имелись замок и короткий ствол, тоже покрытые узором, да так, что на взгляд совершенно сливались с клинком. Такие турецкие кремневые кинжалы-пистолеты были большой диковинкой даже среди многих военных трофеев.
Но Левушке было не до оружейных загадок - он продолжал преследовать стрелка.
Федька взобрался на палубу и преследовал кого-то незримого, но безуспешно - тому помогали прятаться паруса, такелаж и уже расставленная изящная мебель. Судно не было точной копией боевого корабля, и люк в палубе, к счастью, имелся лишь один - тот самый, под кормовой надстройкой-ахтердеком, которая изнутри представляла собой маленький салон со стенками, обтянутыми шелковой тканью московской работы. Но никто не догадался намертво закрепить реи, и они от толчка колебались взад-вперед, едва не сбивая Федьку с ног - мало приятного, если в грудь ударит такая тяжелая оглобля…
Архаров орал, выгоняя драгун из корабельного нутра, - они могли запросто поджечь «Чесму». Кому-то и по уху досталось.
И посреди всего этого безобразия откуда-то сверху рухнул тяжелый узел - а, может, и вывалился из стены, теперь любых чудес можно было ожидать.
Узел был настолько тяжел, что двое драгун по приказу Архарова, еле его вытащили наружу. Развязывать Архаров не велел - он и без того знал, что внутри.
– Савин! Где тебя черти носят!
– закричал он.
– Слезай оттудова!
Но Федька не отозвался. Он видел тень, которая перелетела через фальшборт и пропала. Конечно же, ему непременно нужно было прыгнуть с палубы в том же месте и с той же легкостью. Ан не получилось. Приземлившись, он подвернул ногу и шлепнулся наземь. Боль была резкая, но терпимая - он даже не выругался, а стал ощупывать больное место, чтобы понять - перелом у него там, или обошлось. Потому и молчал, что было стыдно - распрыгался да и остремался!
– Тучков!
– позвал Архаров.
Но Левушка с обнаженной шпагой гнал стрелка, уходившего коридором между натянутой парусиной и округло изогнутой дощатой стенкой. Он на ходу пытался ободрать ткань и тратил на это драгоценное время. Наконец оба оказались в носу «Чесмы», и тут Левушка по незнанию оплошал - парусина была там не приколочена, как полагается, а просто собрана в толстый жгут, и этот жгут, раскручиваясь, рухнул на него, закрыл с головой. Рука со шпагой осталась на свободе и продолжала тыкать во все стороны, это Левушку, наверно, и спасло.
– Ваше сиятельство, - сказал наконец Архаров.
– Извольте отсюда выбираться. Чего доброго, подожгут сгоряча…
– Архаров, ты за каким бесом сюда полез?
– спросил сердитый Алехан.
–
Он был зол безмерно.
– Извольте вылезать, - отвечал на это Архаров.
– Все загубил, солдафон чертов!
– Да, я таков.
Он пропустил Алехана в дверь, выбрался из нутра «Чесмы» сам и приказал драгунам стеречь тяжеленный узел.
– Что там у тебя?
– полюбопытствовал граф Орлов, в суете не углядевший, откуда взялось это сокровище.
– Не мое ли?
– Золотая посуда.
– Так это, поди, моя посуда и есть!
– Пусть будет так, - не имея желания пререкаться, сказал Архаров.
– Я велю драгунам донести ее до вашего экипажа. Только осмелюсь предупредить - тут не весь сервиз, многих предметов недостает.
– Да ты сквозь сукно видишь, что ли?
– Я, ваше сиятельство, за этим проклятым художеством уж не первую неделю по всей Москве гоняюсь.
– Для чего ж за ним гоняться?
– высокомерно спросил граф.
– Сервиз был у почтенного французского торговца мусью Роклора.
– Как же он, ваше сиятельство, сюда угодил?
– уж вовсе ничего не понимая, спросил Архаров.
– Не твое дело, Архаров. Надо ж было тебе сюда лезть!…
Архаров весьма невежливо отвернулся от Алехана. У него и кроме возмущенного вельможи забот хватало.
– Хохлов, Макарка! Куда Савин подевался? Я ведь доподлинно его голос слышал. Устин! Куда все, к черту, подевались?
Когда Федьку стали звать в несколько голосов, он с неудовольствием отозвался - не хотел предстать перед командиром на карачках. Однако пришлось - нетерпеливый Архаров, сопровождаемый Михеем с фонарем, подошел к нему сам. И увидел своего подчиненного сидящим на земле, привалясь к округлому борту «Чесмы».
– Что это с тобой, Савин?
– Ногу вывихнул, ваша милость.
Архаров опустился на корточки.
– Какого черта ты сюда притащился и что ты там такое вопил?
– Ваша милость, тут была ловушка! Вас нарочно заманили, чтобы исподтишка застрелить!
– Меня - застрелить?
– Так и стреляли ж, ваша милость!
– В меня?
– В вас! Мы с Клаварошем, когда за Демкой погнались…
Федька вкратце рассказал, как обманом пробрался в резиденцию Каина, как пьяный Демка открыл ему заговор и чем все это кончилось.
– Ч-черт, как все неладно вышло… Ты уверен?…
Федька понял - неудачное покушение обер-полицмейстера сейчас волнует менее, чем смерть архаровца.
– Да, ваша милость… Клаварош сказал, когда так пуля в спину попадает… Клаварош сказал, его уж было не спасти…
Обер-полицмейстер вздохнул. Ему сделалось как-то не по себе. Это погиб первый из архаровцев чумного призыва, первый из мортусов, которые признали в Архарове командира, когда он возглавил штурм ховринского особняка. Это и само по себе было неприятно, а тут еще странное ощущение… кабы кто другой рассказал о себе такое, Архаров бы определил четко: совесть нечиста. Про себя он так думать не желал, и все же было ему скверно при мысли, что мог вечером на Пречистенке задержать Демку, убедить его вернуться, мог хотя бы власть употребить - а позволил уйти…