Блудный сын
Шрифт:
— Алексис?
— Ясная звездочка на безоблачном небе. Незапятнанная, совершенная. И не Макс. Говорю тебе, Вина, это не наша беда.
— Значит, я могу и дальше заниматься завтрашним приемом?
— О да. Это будет триумф, хоть ты и допустила глупость, пригласив на него ту женщину из полиции, — сказала Уда.
Давина удивилась.
— Глупость? Это ты глупа! Сержант Карстерс не только полицейский, она еще и светский человек. Никто в Холломене не устраивает прием, не пригласив на нее аристократическую племянницу Сильвестри! Я ошиблась тогда, увидев ее в первый раз, когда
— Чего нельзя сказать о высоченной жене капитана Кармайна Дельмонико, — угрюмо добавила Уда.
— Та — знаменитая героиня, — терпеливо объяснила Давина. — И у нас не вечеринка для исконных американцев, хотя парочка и будет присутствовать.
Давина оживилась.
— Прием станет замечательной прелюдией к званому вечеру в среду, но только с более вкусной едой, напитками и в более приятной обстановке. Чабб наймет ту же фирму по доставке еды, а у меня есть Уда — повар экстра — класса. Еда?
— Включая крошечные булочки с карри, имеем заварные пирожные с начинкой из смеси четырех сыров, миниатюрные блинчики с икрой и сметаной, крабовые котлетки в сладком соусе, волован [45] с омаром, королевские креветки во фритюре…
— Отлично! — воскликнула Давина, прерывая сестру. — Сколько человек ожидается, особенно важных гостей?
— Все гости — важные. Девятнадцать.
— А Лили?
— Лили будет здесь, чтобы помочь мне и бармену.
— Отлично! Скажи ей, чтобы оставила свои бриллианты дома.
45
Слоеный пирог с начинкой.
1 апреля 1969 года, вторник
День дураков для сестер Савович не имел никакого значения — они больше опасались сглаза и проклятий; следует отдать должное, девятнадцать гостей правильно решили: прием у Давины — не розыгрыш.
Анджела ММ приехала с Бетти Ховард и Глорией Сильвестри; когда все двенадцать женщин собрались, они единодушно решили, что пальма первенства за лучший наряд достается, как обычно, Глории, одетой в пурпурное шерстяное платье простого кроя, цвета Чабба. Разозлившейся Памеле Дивейн, тоже в пурпурном, пришлось признать, что у нее не тот оттенок, не тот покрой — все не то. «Как получается у этой женщины создать такое волшебство? Все дело в украшениях, — решила возмущенная Памела, — в огромной броши с аметистом, искусно приколотой на левом бедре возле на зависть плоского живота». Чтобы подчеркнуть образ, Глория приколола сбоку к своим шевровым туфлям серьги с аметистами того же цвета.
— Герцогиня Виндзорская съела бы свою шляпку от зависти, — с усмешкой сказала Делия Милли.
— Кто? — спросила Милли, ничего не смыслящая в моде.
— По общему мнению, самая стильная женщина в мире. Голосую за тетушку Глорию, которая не потратила на свое платье сумасшедших денег. Она сшила его сама. Просто увидела где — то в модном журнале и скопировала.
— Разве это не воровство?
— Нет, если оно уже появилось на публике,
— Я ездила на Пятую авеню, — призналась Милли, — и потратила там сумму, которую месяц назад назвала бы сумасшедшими деньгами. — Она огляделась, нахмурившись. — Зачем мы здесь?
— Это способ Давины прощупать почву после тех разоблачений, которые имели место на судебном разбирательстве. Пригласить лучших представительниц Холломена и Чабба на вечеринку только для девочек и посмотреть, кто приедет. Если согласятся все — а именно так и произошло, — ее социальный статус не только сохранился, но и упрочился. Леди города решили, что Давина и Уда — невоспетые героини.
— Даже если одна из них совершила убийство?
— Милая, этому нет ни единого доказательства. И так решили двенадцать чистых душ. Они в безопасности, и они — в обществе.
— Я думала, что приедет Дездемона.
— Двое мальчишек, еще не достигших трехлетнего возраста, способны разрушить любые планы матери. У нее проблемы с няней.
Рядом возникла Лили Танбалл с подносом; Милли и Делия принялись наполнять свои фарфоровые тарелки — картон для Давины недопустим! Только тончайший хрупкий фарфор.
— Ты должна быть среди гостей, — сказала Лили Делия.
Та покраснела.
— О нет, я бы не вынесла! Я люблю заниматься делом и никого здесь не знаю, к тому же смогла выучить лучшие рецепты Уды. Возьмите блинчики, они божественны. И заварные пирожные с сыром. Волован с омаром восхитителен, а выпечка сделана из лучшей пшеничной муки и на масле!
Набрав полные тарелки, они нашли пару стульев и присели. Эстер Грей и Фульвия Фридкин из ИЧ присоединились к ним.
— Давина — просто чудо, — сказала Эстер.
Делия откусила блинчик.
— Икра! — воскликнула она. — Восхитительно! Милли, попробуй. Потом мы сможем повести себя по — свински и снова наполнить тарелки. Да, — обратилась она уже к Эстер. — Давина — чудо. Я запомню все блюда и расскажу Дездемоне.
— Дездемона?
— Дельмонико. Подруга и потрясающий повар.
— Что побудило Давину устроить этот прием? — спросила Фульвия.
Эстер хихикнула.
— Чтобы насолить рекламному агенту Джима, Памеле Дивейн. Вон той, в неправильном пурпурном платье. Очень высокомерна для нас, провинциалов, словно Нью — Йорк не находится от нас в нескольких часах езды. Я не особо люблю Давину, но в сравнении с Памелой она просто душка. А еще у нее есть Уда.
— Полагаю, никто не боится быть сегодня отравленным, — вставила Милли.
— Точно, нет, — пробормотала Делия, не прекращая есть. Она взглянула на Эстер. — А чем вам не нравится Давина?
— Слишком напористая. — Эстер вздохнула. — Прежде, при старом главе издательства Уолтере Бингеме — он был до Картера, — я училась на дизайнера по оформлению книг. Его взгляды были весьма консервативными, и мы тогда не публиковали научных работ. Я придерживалась установленных им норм, а идеи Давины отвечают духу времени. Признаю, что она права касательно таких вещей, как пояснительные иллюстрации, но я уже не могу этого делать.