Блуждающий огонь
Шрифт:
– Это верно, – послышался из-за деревьев голос Кернана.
Пол не мог видеть глаз Бренделя – тот стоял к нему спиной, – но глаза Дариена снова стали ярко-синими, и он, золотоволосый, был удивительно прекрасен в эти минуты. Уже не дитя, но еще и не взрослый мужчина, еще безбородый, с открытым мальчишеским лицом, еще не сознающий до конца, какое в нем таится огромное, невероятное могущество!
– Если этот выбор действительно так ясен, – сказал Дариен, – то разве не должен я выслушать и мнение своего отца, а не только ваше? Чтобы все было по-честному? –
– Дариен, – спокойно вмешался Пол, – вспомни о тех, кто так любил тебя. Вспомни, что говорил тебе Финн о выборе своей судьбы!
Он сказал это совершенно наобум. Ибо понятия не имел, говорил ли Финн на эту тему вообще хоть что-то.
Да, это была настоящая авантюра, и он, похоже, проиграл.
– Финн ушел от меня, – сказал Дариен, и по лицу его пробежала судорога душевной боли. – УШЕЛ! – И голос его прозвучал совсем по-детски, обиженно. Он взмахнул изящной рукой с тонкими длинными пальцами – в точности материнской – и исчез.
Наступила полная тишина, а через некоторое время в чаще затрещали ветки и кусты, словно кто-то, не разбирая дороги, убегал прочь, подальше от этой поляны.
– Но почему? – снова спросил, Кернан, лесной Бог, который некогда дал Могриму насмешливое прозвище Сатаин. – Почему ему позволили жить?
Пол посмотрел на него, потом перевел взгляд на светлого альва, показавшегося ему в этот момент особенно хрупким. И, до боли стиснув пальцы, выкрикнул с каким-то отчаянием:
– Чтобы сделать выбор! – Однако, покопавшись в душе, там, где таилось его собственное могущество, подтверждения этим словам так и не нашел.
Пол и Брендель вместе уходили из Священного леса. Путь туда был достаточно долог, но обратный путь показался им несоизмеримо длиннее. Солнце у них за спиной уже склонялось к западу, когда они постучались наконец в дверь домика Исанны. Утром они уходили оттуда втроем, но теперь третьего больше не было с ними. И Ваэ заметила это еще издали.
Она впустила их, и Брендель – что было совсем уж неожиданно – поклонился ей и поцеловал ее в щеку. Никогда раньше не доводилось ей видеть светлых альвов. И когда-то такое могло бы потрясти ее до глубины души. Но это было когда-то. Вошедшие устало опустились в кресла, стоявшие у камина, и она подала им горячий чай из трав, а они принялись рассказывать ей, что произошло в лесу, у Древа Жизни.
– Так, значит, все было напрасно, – ровным голосом сказала она, когда их рассказ был закончен. – А ведь это даже хуже, чем ничего, ибо все наши усилия пошли прахом, раз он все-таки ушел к своему отцу. А мне-то всегда казалось, что любовь имеет для человека куда большее значение.
Ни тот, ни другой ей не ответили, и это само по себе было куда красноречивее просто ответа. Пол подбросил в огонь дров. После сегодняшних событий он чувствовал себя совершенно больным.
– Теперь тебе больше нет необходимости оставаться здесь, – сказал он Ваэ. – Хочешь, мы утром проводим тебя в город?
Она кивнула, хотя и не сразу. А потом, почувствовав всю остроту
– До чего же пусто будет теперь в доме! Нельзя ли сделать так, чтобы хоть Шахар мог вернуться домой? Нельзя ли ему в Парас Дервале служить?
– Да, он, конечно же, вернется к тебе, – заверил ее Пол. – Ах, Ваэ, прости меня! И не волнуйся: я все обязательно устрою.
И тут она все-таки заплакала, но плакала недолго. Она совсем и не собиралась плакать, вот только при мысли о том, как невыносимо далеко от нее теперь Финн и Дари и как долго уже нет с ней Шахара…
Они остались у нее до утра. При свете свечей и камина они помогали ей собирать те немногочисленные пожитки, которые она захватила с собой из города, перебираясь в домик Исанны. И лишь совсем поздней ночью они позволили огню в камине потухнуть. И альв улегся на кроватку Дари, а Пол – на кровать Финна. С первым светом они собирались выйти в путь.
Однако проснулись еще затемно. Первым заворочался Брендель, и остальные двое, спавшие чутким, поверхностным сном, услышали, как он встал с постели. Была еще глубокая ночь, часа два до рассвета.
– Что-нибудь не так? – спросил Пол.
– Я еще не совсем понял, что именно, – ответил альв. – Но что-то явно случилось.
Они оделись, все трое, и вышли на улицу, а потом двинулись к озеру. Низко в небе висела полная луна, светившая очень ярко. Ветер переменился и дул с юга, прямо им в лицо, морща воды озера. Звезды над головой и на западе в свете луны казались тусклыми. Зато на востоке, заметил Пол, они были гораздо ярче.
Потом, все еще глядя на восток, на эти яркие звезды, он случайно опустил глаза и, не в силах вымолвить ни слова, тронул Бренделя за плечо и просто повернул их с Ваэ лицом в ту сторону.
В лунном сиянии было отчетливо видно, что на всех склонах холмов снег начинает таять!
Он ушел недалеко от них и совсем недолго оставался невидимым – долго пребывать в каком-то ином обличье было ему еще не под силу. Он слышал, как ушел тот Бог с рогами оленя, а потом и эти двое тоже ушли – но шли медленно, не говоря друг другу ни слова. Дариену очень хотелось броситься за ними, но он заставил себя остаться в лесу, среди деревьев. А потом, когда стихли уже все шаги, он вылез из своего укрытия и тоже пошел прочь.
В груди у него притаилась какая-то тяжесть, точно сжатый кулак или большой камень. И эта тяжесть причиняла ему боль. Он еще не привык к своему новому телу, которое сам заставил так быстро вырасти и стать телом взрослого человека. И он еще не привык к мысли о том, кто его настоящий отец. Он понимал, что первое, непривычное и неудобное ощущение нового неловкого тела скоро пройдет, а вот второе – нет. И не был уверен, как именно следует к этой новости относиться. И как теперь относиться вообще ко всему на свете. Он был по-прежнему совершенно наг, но холода не чувствовал. И был страшно сердит на всех. Он уже начинал догадываться, сколько действительно сил и могущества ему отпущено судьбой.