Блуждающий огонь
Шрифт:
– Понимаю, – ответил Дейв. – Но если у меня и есть место в этом мире, то оно, по-моему, там, среди дальри. Да и… ничуть не легче будет там, куда направляешься ты! – Они снова помолчали, а вокруг шумела и бурлила площадь. Потом Дейв повернулся к Дженнифер: – Я тут кое о чем подумал… – сказал он. – Вспомнил тот день, когда Ким вытащила тебя… оттуда. Кевин тогда кое-что пообещал… Ты, конечно, не помнишь, ты была без сознания, но он поклялся отомстить за тебя, за то, что с тобой сделали.
– Я помню, – сказал Пол.
– Ну так вот, – продолжал Дейв, – он, должно быть, все думал, как бы ему
С небес, просачиваясь сквозь кружево легких облачков, лился солнечный свет. Мужчины вокруг них были в одних колетах, надетых поверх тонких рубах.
– Он сделал гораздо больше, – возразила ему Дженнифер. Глаза ее сияли. – Это ведь он СОВСЕМ вытащил меня оттуда, Дейв! Он закончил то, что начала Ким.
– Черт побери! – сказал Пол, ласково на нее глядя. – А я-то думал, что это исключительно мои чары!
Ах, какие знакомые слова! Не его слова. Кевина.
Слезы, смех. И они наконец простились.
Шарра смотрела, как этот светловолосый красавец, сын авена, вывел свой отряд в пятьсот человек за ворота и двинулся к северу. Стоя с отцом неподалеку от катальских колесниц, она заметила Дженнифер и Пола, которые прошли от ворот к дворцу, где строился тот отряд, что вскоре должен был отправиться на запад. Шальхассан намерен был вместе с ним ехать до Сереша. После того как растаяли снега, возникла самая что ни на есть насущная необходимость в обещанных им двух тысячах воинов, и правитель Катала обязательно хотел сам разобраться с этим вопросом еще в Кинане.
Айлерон уже сидел верхом на своем вороном коне, и Шарра увидела, что и Лорин тоже в седле. Сердце у нее стучало, как бешеное.
Прошлой ночью Дьярмуд опять приходил к ней. Он влез через окно и принес ей в дар какой-то весенний цветок. И на этот раз она почему-то не стала плескать ему в лицо водой. И он, разумеется, не преминул выразить ей по этому поводу благодарность. А позже, и совсем уже не шутливым тоном, сказал ей и многое другое.
Например, вот что:
– Ты же понимаешь, милая, что отправляюсь я в весьма неприятное место. И мне предстоит заниматься весьма неприятным делом. Так что, возможно, было бы разумнее мне поговорить с твоим отцом после того, как мы вернемся… если мы вернемся, конечно. Я бы не хотел, чтобы ты была связана со мною клятвой, пока я не…
Она не дала ему договорить: сперва прикрыла ему рот рукой, а потом, быстро повернувшись в постели, и поцелуем да еще и прикусила ему нижнюю губу в отместку.
– Трус! – прошептала она, пытаясь перевести все в шутку. – Я так и знала, что ты испугаешься! Ты ведь обещал, что попросишь у отца моей руки согласно обычаю! Я тогда поймала тебя на слове.
– В общем-то, я ее уже попросил, – сказал он. – Ты хочешь, чтобы к нему обратился мой поручитель?
– Разумеется! – воскликнула она. И вдруг заплакала: она больше уже не могла притворяться веселой. – Я ведь и без того уже связана с тобой клятвой – с той ночи в Лараи Ригал, помнишь, Дьяр?
И он поцеловал ее – сперва нежно, потом более страстно, а потом его губы начали путешествие по всему ее телу, и вскоре она совершенно утратила чувство времени и места…
– Я сделаю это согласно обычаю! – заверил он ее уже
И вот Шарра увидела, как сквозь освещенную лучами утреннего солнца и деловито шумевшую толпу стремительно движется знакомая фигура, явно направляющаяся к ее отцу. Она почувствовала, что отчаянно краснеет, и на минутку даже зажмурилась, сожалея, что не укусила его сильнее. Значительно сильнее надо было укусить и в совсем другое место! И вдруг, совершенно неожиданно для самой себя, она рассмеялась.
Согласно обычаю – так пообещал он. И сказал, что все будет, как полагается. Вплоть до поручителя, который должен выступать от его лица. Впрочем, он ведь предупредил ее – еще в Гуин Истрат – и о том, что степенным шагом ходить не умеет и что для него во всем необходим элемент игры.
А потому его поручителем стал Тегид из Родена.
Этот великан поистине немыслимых габаритов сохранял прямо-таки чудовищную серьезность. Он даже расчесал свою весьма эксцентричного вида бороду и оделся вполне пристойно – в красно-коричневые тона, – ибо сознавал всю важность порученной ему миссии. Его продвижение к Шальхассану было отмечено в толпе веселыми криками и смехом, и теперь, затормозив перед правителем Катала, Тегид терпеливо ждал, пока установится тишина. Забывшись, он по рассеянности почесал было свой зад, но быстро вспомнил, где находится, и скрестил руки на груди.
Шальхассан посмотрел на толстяка с добродушным любопытством, однако весьма равнодушно. Но отвернуться не успел и даже поморщился, ибо чуть не оглох от громоподобного голоса Тегида, которым тот сперва почтительнейше представился, а затем обратился к правителю со следующей речью:
– О, славный правитель Катала! – Эти слова Тегид произнес уже не столь громко. – Могу ли я просить тебя выслушать мою нижайшую просьбу?
– Можешь, – любезно разрешил ему Шальхассан, но лицо его оставалось довольно суровым.
– В таком случае, как мне и было поручено, должен сообщить тебе, что выступаю перед тобой от имени некоего господина, в высшей степени благородного и добродетельного. Его достоинства я мог бы перечислять, пока не взойдет луна, а потом не зайдет и не взойдет снова. Я послан им, чтобы передать тебе – здесь и сейчас, в присутствии всех этих людей, – что солнце встает в глазах твоей дочери!
Слова Тегида даже отчасти заглушил рев изумленной толпы.
– И кто же этот в высшей степени благородный господин? – осведомился Шальхассан.
– Ну, это определение – просто фигура речи, – вмешался Дьярмуд, выныривая из толпы рядом с ними. – А всякие преувеличения насчет восхода и захода луны пусть останутся на совести у моего поручителя. Но я действительно просил его выступить в этой достойной роли, и самая суть его речи, обращенной к тебе, господин мой, совершенно правдива и полностью соответствует устремлениям моего сердца. О, Верховный правитель Катала, я прошу у тебя руки твоей дочери!
Шум на площади превратился в гвалт, и дальше Шарра практически ничего не могла уже расслышать, но увидела, как отец медленно повернулся в ее сторону и в глазах его был вопрос и еще нечто совершенно непривычное, неожиданное, что она, хотя и не сразу, но все же узнала: нежность.