Блуждающий Равноценный обмен 2
Шрифт:
Прежде чем делать окончательный вывод, о создавшейся ситуации, решил, что не мешало бы посмотреть, чего происходит сзади и по бокам. Взглянуть назад не успел, сквозь шум в ушах расслышал доносившийся, слева от меня, характерный для пострадавшего, стон. Не долго раздумывая двинулся в ту сторону, раненые в этом месте могут быть только наши, надо помочь попавшему в беду человеку, сам ещё совсем недавно считал себя таковым. Проползти по распаханному взрывами полю сумел всего несколько метров и снова ощутил в груди непонятный холод. По началу не обратил на него особого внимания, был он слабым и больше напоминал свежий ветерок, от которого в таком месте даже приятнее становится. Подумал, что это может быть остаточные явления, от предыдущего приступа, дают о себе знать таким образом.
– Что за хрень?
– прошипел я, продолжая дышать, словно рыба, выброшенная на берег.
– Может у меня опять помешательство рассудка, на почве непонятного ранения?
Отлежавшись и придя в чувство, но так и не разобравшись с тем, что же со мной происходит, попытался отползти, ну хотя бы назад, даже не разглядев толком, чего там творится. Прополз метра два, всё нормально, ещё два, снова ничего. Что же за ерунда, тогда со мной до этого была? Повернул туда, где слышал стон и снова ощутил внутри холод, правда не такой сильный, как до этого. Остановился и прополз по направлению к лесу ещё метров пять, а потом опять повернул к раненому. Ничего не происходит, ползу себе, как ни в чём не бывало, дальше. И что бы это всё значило?
Раненый был мне не знаком, скорее всего он не из нашей сотни, но разве это что то может изменить, в нашем с ним положении. Ему хреново и причём, как я вижу, очень, а у меня всё слава богу в порядке и я могу ему помочь, поэтому надо срочно хватать парня, и тащить его к своим. Сам я, в таком деле, как оказание помощи раненым, ничего не понимаю, не учили нас этому. Но делать то всё равно чего то надо. Приподнял мужика, кое как закинул его себе на спину, взял в одну руку его оружие, в другую своё и пополз в сторону леса. Метров десять всё было нормально, но потом, когда свернул вправо, пытаясь обогнуть препятствии, в виде здоровенной кочки, снова ощутил ледяной холод в груди. Пришлось задом пятится и обходить бугорок слева, потому что только с этой стороны на моё состояние не оказывалось никакого воздействия.
Когда мы с раненым добровольцем достигли леса, был я мокрый словно мышь, после купания в ледяной речке. Но это не помешало дотащить, так и продолжавшего изредка стонать солдата, до ближайших кустов, где нас наконец то заметили наши и несколько человек из них помогли мне доставить его к санитарам.
Люди, стоявшие рядом и разглядывающие меня, были мне не знакомы, стало быть выполз я в расположение остатков второй сотни.
– А пятая сотня далеко?
– спросил я у одного из бойцов, одновременно с этим приводя форму в порядок.
– Нет. Рядом они. Туда иди, метров через сто увидишь - ответил он, махнув рукой мне за спину.
Среди наших потери тоже были. Сотня, после атаки, не досчиталась двенадцать человек убитыми, меня, по возвращении, из этого списка вычеркнули и семнадцать раненых тоже в строй навряд ли скоро встанут. Потери огромные, по моим меркам. За десять минут нас стало почти на треть меньше. А что же тогда дальше будет?
– Я же видел, как ты возле воронки лежал, когда обратно бежали - сказал мне капрал, при встрече.
– И твои говорили, что того тебя, прямо во время взрыва. Как же тебе удалось в живых остаться, да ещё без единой царапины?
– Повезло - ответил я просто, не став вдаваться в подробности своего странного везения.
– Это здорово, что повезло. Хорошо, чтобы каждый раз
– Дальше то чего?
– спросил я его, через какое то время.
– А чего дальше. Скоро снова пойдём. Приказ то не выполнили - ответил он и посмотрел мне в глаза.
Слова капрала добили меня окончательно. И так состояние лучше некуда, а тут снова в пекло лезть. Как же так? Я же чудом выбрался только что оттуда и снова мне туда же? Да за что же мне такое? Но предъявлять претензии человеку, от которого мало чего зависит, не стал. Ему, наверное, также, как и мне, совсем не хочется ещё раз испытывать судьбу, но делать то нечего, мы же солдаты, люди подневольные. Наше дело приказ исполнять.
– Игнат Петрович - впервые назвав капрала по имени отчеству, обратился я к нему.
– Теперь ты меня держись, чего то кажется, что снова мне повезти должно будет.
Капрал ничего не ответил, а только удивлённо посмотрел на меня.
– Нет, я серьёзно говорю. Чувствую просто, не убьют меня сегодня - сказал я ему, поняв о чём он подумал.
Не могу объяснить, как, но как то дошло до меня, что не с проста лёд во мне образовывался. Чувствует моё тело, куда ползти не надо и когда упасть требуется, чтобы не пострадать.
Хутор взять, сегодня, не удалось, очередная атака захлебнулась так толком и не начавшись, а снова идти туда, ночь не позволила. Хотя кажется мне, не будь её, посылали бы нас на этот проклятый рубеж снова и снова, несмотря на огромные потери. Но с природой не поспоришь. Решила она, что кому то из нас ещё не настало время помирать, то значит так тому и быть.
Капрал, во второй атаке, бежал сзади меня и делал всё точно так же, как и я. Когда надо было падал, когда я, в очередной раз почувствовав холод в груди, сворачивал влево или вправо и он за мной туда же двигал. Вот так мы с ним и остались живыми, хотя в этот раз, в нашей сотне, потери были ещё большими. Пристрелялись видать турки, вот и ложили добровольцев по чём зря.
Десятку моему повезло больше всех. К сожалению моей заслуги в этом нет абсолютно никакой. Просто мужики у нас подобрались серьёзные и бывалые, вот и не лезли они без разбора, куда попало. А вот студентиков обоих потеряли. Их сразу, наповал срубило. Одному прямо в сердце пуля вошла, а второму голову размозжило так, что его мы с трудом опознали, среди убитых. Хорошо, что парни хотя бы не мучились перед смертью так, как наш прапорщик. Он две пули в живот поймал и жил ещё довольно долго при таком тяжёлом ранении. Да, некому будет обо мне словечко, перед начальством, замолвить, так видно и придётся воевать здесь безвылазно.
После двух атак от сотни осталось меньше половины, если считать убитых и раненых, а приказ никто так и не отменял. Младший унтер, ставший на место прапорщика, боится идти с докладом к командиру полка, а вестовой из штаба принёс приказ ничем не отличающийся от старого, атаковать и всё тут. Вот и получается, сил у нас в два раза меньше, а делать надо тоже самое. И как это понимать?
Хутор отбили только через четыре дня и то лишь потому, что командиру нашего полка удалось выпросить для себя две пушки, у кого то из строевой части и отдать их нам на пол дня. К этому времени в сотне насчитывалось двадцать семь человек, остальных или поубивало, или увезли в лазарет. Самым старшим, по званию, был у нас Свистунов. Поэтому мы сильно не удивились, когда ему приказом командира присвоили младшего унтер офицера и официально поставили над нами командовать. Моё назначение капралом тоже никого не удивило, потому что из рекрутов я тоже был один, а значит достоин следующего звания. Но я то знаю, что в живых остался не потому что такой умелый или очень грамотный, а от того, что просто очень везучий. Мой командир, по этому поводу так прямо и сказал: