Блуждающий Равноценный обмен 2
Шрифт:
– Спасибо конечно, за добрые слова, но сейчас разговор не обо мне. Сейчас я бы хотел узнать, от какого из разделов, этого договора, мне обломится два миллиона?
– Хороший вопрос. Но абсолютно не верный, так как ни к одному из разделов, по отдельности, ты не будешь иметь никакого отношения. Твоя фамилия будет красоваться во главе этого документа и в самом его конце, где стоят подписи договаривающихся сторон. Ты будешь тем человеком, который купит весь этот товар.
– Я? Но на какие шиши и главное зачем?
– спросил я человека, сделавшего мне, как показалось, довольно глупое предложение.
–
– Ладно, про деньги я, пожалуй, и правда, зря спросил. Забыл, где нахожусь. Но вот, о том, куда это железо дальше девать, я всё таки поинтересуюсь, если ты конечно не против? Лично у меня нет таких знакомых, которые готовы будут это купить. Или снова скажешь, что и об этом вы уже позаботились?
– Успокойся. Мы обо всём позаботились. Но давай будем заниматься всем по порядку. Сначала договор на покупку оформим, а потом на продажу. Идёт?
– Идёт. Только я хотел бы, в таком случае, ещё раз его прочитать, прежде чем окончательно принимать решение. Ты же меня не предупредил, что речь пойдёт об оружии.
– Читай, я не против. Ты что же думаешь, что я хочу твою подпись заполучить для того, чтобы обмануть тебя? Зря. Не тот случай, дело на контроле у государя. Здесь, если что не так пойдёт и головы лишиться можно.
– Тогда я совсем ничего не пойму, как же ты собираешься меня сюда прицепить, человека, у которого нет ничего за душой? Если всё это контролирует сам - спросил я, Тавровского.
– Ну ты так то не прибедняйся. Забыл, что ли, кто тебя сюда привёл? А про то, как мы тебя сюда прицепим, я тебе объясню, но немного позже. Ты давай, договор читай и спрашивай, если чего то в нём не поймешь. Мне, желательно, чтобы ты на нём свою подпись уже сегодня поставил. Или испугался и на попятную пойдёшь?
Я не ответил на последний вопрос, потому что не знаю, как на него ответить. С одной стороны деньги предлагают совсем неплохие, а с другой, после того, как узнал кое какие подробности, стало не до денег. Сделал вид, что приступил к чтению важной бумаги, хотя на самом деле читать мне уже ничего не надо. Попытаюсь прикинуть все за и против, за то время, пока буду листать давно изученные пункты договора.
– Ну что, долго ещё?
– задал мне вопрос, нетерпеливый, сотрудник министерства финансов, примерно минут через пятнадцать, после нашего молчания.
– Долго. Но ты можешь начинать вводить меня в курс дела, я могу читать и слушать одновременно. Только учти, пока не разберусь во всех ваших хитростях, подписывать ничего не стану.
– Хорошо, если ты можешь делать два дела одновременно, то я не против, тем более времени, у нас, не так чтобы и много.
Ни одной фамилии, в своём рассказе, Тавровский не назвал, но мне и без них стало понятно, что он в этом деле, так же, как и я, всего лишь исполнитель. Не знаю, завязаны ли первые лица министерства финансов и военного ведомства, в этой афере, но о том, что, как минимум, без их замов здесь не обошлось, это я смог понять.
Схема растаскивания денег оказалась достаточно простой, но в тоже самое время и довольно надёжной, тем более, как такового распила, если верить рассказчику, вроде бы даже и нет.
Больше чем месяц назад министерству финансов было поручено найти человека, из числа российских предпринимателей,
– Ну с этой частью вашей операции мне вроде бы всё понятно, а вот о том, как будет продаваться товар, я так ничего и не услышал. А это, как ты сам понимаешь, меня очень интересует - сказал я Тавровскому, посчитавшему, что для подписания, читаемого мной договора предоставленной информации будет достаточно.
– Понимаю, конечно, но об этом мы сможем поговорить лишь после того, как военное министерство согласует договор на покупку.
– Это, само собой. Но ты мне хотя бы в общих чертах расскажи, каким образом я заработаю свои два миллиона?
– Таким же, как и при любой другой сделке. Сделаешь свою наценку и получишь прибыль. Это никто оспаривать не собирается, все же понимают, что, вложив такую кучу денег, ты должен чего то на них заработать. Тем более заработать хочешь не ты один. Об этом, наверное, уже и сам догадался, без моей подсказки?
– Догадался конечно. Не из человеколюбия же вы, всем этим, занимаетесь?
– Ну а если всё понимаешь, тогда какой смысл вести преждевременный разговор о ещё не согласованном договоре? Я могу тебе рассказать о наценке, если она тебя интересует?
– Будь так любезен. Всё таки я продавец и мне хотелось бы знать общую цифру прибыли - попросил я помощника министра, ввести меня в курс дела.
– Пятнадцать миллионов. Вполне себе скромная наценка и все с этим согласны. Может тебе кажется, что твоя доля, в этом деле, слишком мала?
Требовать большего вознаграждения не стал, хотя рискую я, пожалуй, не меньше остальных, но сколько их, этих остальных, и кто они, мне не известно, так что лучше не наглеть. А вот подумать, над всем этим, не помешает. Товарищ, сидящий напротив, наверняка, много чего не договаривает, а кое о чём, скорее всего, даже и не заикнулся. Будь всё так просто, не взяли бы они человека с улицы, а пристроили кого нибудь более проверенного. Не поверю, что нет у них таких людей, или может быть дело настолько щепетильное, что на него не нашлось желающих? Может и мне отказаться, пока не поздно? А чего? Вот прямо сейчас встану и скажу, что не нужны мне ваши миллионы и вообще, с такими ублюдками, которые с патронами химичат, боевому офицеру не по пути. Можно конечно и так сделать, но в этом случае можно прямо сейчас же топать в гостиницу и начинать там паковать чемоданы. Убить меня, наверное, не убьют, после такого заявления, а вот работать, в этой стране, точно не дадут. Ну а если соглашусь и дай бог, как нибудь выкручусь, из этой совсем не простой ситуации, в которую меня так мастерски затащили, то со сто процентной гарантией заимею, в этом серьёзном ведомстве, как минимум одного человека, готового и в дальнейшем обсуждать не менее перспективные, в плане прибыли, вопросы, а это совсем не лишнее, для такого сироты, как я. На сколько помню, ни один из олигархов, в той стране, где жил раньше, без поддержки сверху, таковым называться не имеет права. А чем я хуже, я может тоже хочу ходить в белых штанах?