Блуждающий Трактир

pirateaba

— В своё время я видела много высокомерия. В основном от людей, но также и от любого народа, включая мой собственный. Но кто-то, кто отвергает то, как устроен мир только потому, что это ему не нравится… это что-то новенькое. Прошло много времени с тех пор, как меня бил тот, кого я называла другом.

Она посмотрела на Риоку. Девушка не могла смотреть ей в глаза.

— Если ты хочешь продолжать биться с каждым, кто протягивает тебе руку помощи, я положу цветок на твою могилу. Но до тех пор приведи свою глупую человеческую голову в порядок. Тебе повезло… очень повезло,

что Кальруз действительно благороден, а остальные авантюристы послушали Йивлон и Сервиала, иначе ты бы очень сильно пострадала.

Риока молчала. Она уставилась в землю, её лицо раскраснелось. Память возвращалась только сейчас.

— Я не понимаю тебя. Правда не понимаю. Я считала тебя разумной, но ты даже более вспыльчива, чем Кальруз. И ума у тебя меньше.

Церия покачала головой, когда Риока открыла рот и попыталась что-то сказать.

— Нет. Молчи. Я на тебя злюсь. И я уйду, пока этот гнев не угаснет. Рога Хаммерада и другие авантюристы отправляются к руинам в Лискор. Отправляются все. По крайней мере твои слова пробудили в этой толпе немного мужества. Но я всё ещё в ярости. После того как мы закончим с руинами, мы поговорим снова.

Полуэльфийка встала и поправила мантию. Она взмахнула палочкой, и Риока почувствовала, как наложенное на неё заклинание рассеивается.

— Пусть мы встретимся в новых лесах, Риока Гриффин.

Риока молча смотрела вслед уходящей Церии. Тысячи слов вертелись у неё в голове, и она открыла рот, чтобы что-то сказать. Но когда двери Гильдии Авантюристов закрылись за спиной Церии, наступила тишина.

Девушка сидела в центре арены для спаррингов и чувствовала, как синяки и боль по всему телу дают о себе знать. Она всё ещё вымотана, ей всё ещё больно. Но каким-то образом всё это было просто фоном для невероятной, ужасающей пустоты в её сердце.

Она сделала это. Как раньше, так и сейчас. Смотрите… вот девушка, которая разрушает всё, к чему прикасается. Которая переходит из школы в школу, никогда не приспосабливаясь, устраивая драки с друзьями и всеми, кто попадается ей на пути.

Ребенок, которому нечего ударить и который решил бороться со всем миром. Босоногая бегунья, которая говорит кулаками. Сердце, полное чёрной ярости и горьких слов, распространяющее свою грязь, куда бы она ни пошла.

Злобная девчонка. Бешеная собака. Берсерк. Суицидальная соперница. Одиночка. Потерянная душа.

Риока Гриффин.

Она уже теряла друзей. Она наживала врагов, сжигала мосты. Куда бы она ни шла, в какую бы школу ни переводилась, она оставляла после себя только горькие воспоминания. Каждый раз, когда она теряла контроль, она оставляла после себя только слезы и сожаления. Стирать улыбки было для неё привычным делом.

Но так больно ей ещё никогда не было.

Риока встала и почувствовала, как тишина поглотила её. Тишина и пустое отчаяние, которое пришло вместе с ней. Она посмотрела на землю и увидела кровь достойного. Девушка оглянулась назад и поняла, что сзади никого нет. Знакомое, болезненное зрелище.

Риока едва чувствовала свои руки. Она была измучена, расстроена, виновата и зла. Она не знала,

что делать.

Медленно, но ноги Риоки начали двигаться. Она сделала один шаг, затем другой. Риока подняла свой рюкзак с земли и устремилась вперед.

Она покинула Гильдию Авантюристов. Риока не обращала внимания на голоса, упускала возможности повернуть назад. Она заметила богато украшенную карету, проигнорировала [Служанок] и [Убийц], которые преградили ей путь. Она просто побежала дальше.

Прочь, прочь, всегда прочь. До рассвета и конца дня. Убегая и от страха, и от друзей, стремясь всегда бежать, всегда быть в полёте. И пусть её сердце обливалось кровью и болело, она снова бежала вперед.

К Лискору и Кровавым Полям безо всякого плана. Навстречу смерти и неизвестности. Бежала. Только бежала, не останавливаясь. Оставляя за собой кровавые следы из непролитых слез и разорванных связей.

Бежала.

Бежала прочь.

Примечания:

[1] - В оригинале «Levelist»

1.36

Когда Эрин проснулась на следующий день, то еле разлепила глаза и она была полна уныния.

Уныние было словом, полностью описывающим её настроение.

— Мле.

Тор замер и уставился на девушку. Эрин моргнула, глядя на ходячий скелет с синим пламенем в глазницах, и вяло изобразила прогоняющий жест.

Ей не хотелось с этим разбираться. И под «этим» она подразумевала вообще всё. В том числе и собственное существование.

Эрин уставилась в миску с местным жестким заменителем овсянки и задумалась, почему её зерна имеют оранжево-золотистую кожуру. Может, это из-за грязи?

Вкус наводил уныние. И пусть у Эрин были деньги, она не могла позволить себе добавлять в еду много сахара. Ей нужно было экономить на будущее.

Эти мысли тоже не вызывали ничего, кроме уныния. Раздумья о том, сколько денег понадобится ей, логистике трактира и ежедневной рутине по его поддержанию – всё это только добавляло веса унылому настроению.

По крайней мере, теперь она могла автоматизировать большую часть работы. Точнее сбросить её на Торена. Скелет суетился по трактиру, оттирая въевшиеся пятна, таская вёдра с водой, и даже сумел понять, как накладывать еду в тарелки и разносить их.

Он не имел ни малейшего представления, что такое столярное ремесло или кулинария. Эрин пыталась… но скелет так и не уяснил, что нельзя перемешивать еду собственной костлявой рукой, и так и не понял, как должны выглядеть кровати.

Но это было неважно. Немного потрудившись, Эрин смогла сделать комнаты наверху вполне пригодными для проживания. Все матрасы полностью сгнили, и их пришлось выбросить, но некоторые каркасы кроватей требовали лишь замены спинки или нескольких досок.

Теперь трактир Эрин мог принять довольно много постояльцев. Вот только у Эрин не было никого, кого можно было поселить в новых комнатах. Включая её саму. На данный момент Эрин всё ещё спала в маленьком гнёздышке, которое она устроила в углу кухни. Там были одеяла, подушки, и тащить всё это наверх и снова устраиваться было бы просто мучением.