Блюдце, полное секретов. Одиссея «Пинк Флойд»
Шрифт:
Другой подающий надежды местный гитарист Тим Ренвик живо вспоминает, как он болтался «в затхлом маленьком клубе в Кембридже под названием «Элли-клаб», когда там появился Дейв и сказал, что его только что взяли в ПИНК ФЛОЙД. Помню, я все думал: «Что за день такой! А СО МНОЙ хоть когда-нибудь произойдет такое?». Спустя почти двадцать лет ЭТО в конце концов СЛУЧИЛОСЬ (а пока Тим примкнул к Уилли Уилсону из BULLITT, чтобы организовать группу QUIVER).
Blackhill официально сообщили о приходе Гилмора в январе 1968 года, подчеркнув желание ФЛОЙД «испытать новые инструменты и еще больше поэкспериментировать со звуком». В качестве одного из первых заданий Дейву
А как отреагировал Барретт на появление своего старого знакомого на одной с ним сцене, в лучах одного прожектора? «Было очевидно, — вспоминает Гилмор годы спустя, — что меня взяли, чтобы, по крайней мере, хоть на сцене избавиться от Сида. Однако его реакцию на это на самом деле узнать было невозможно. Думаю, у Сида не было своего мнения на этот счет. Его логические построения ни на что не похожи, и кое-кто авторитетно заявляет: «У-у-у, парень, этот чувак мыслит на более высоком космическом уровне» — но на самом-то деле здесь все совершенно не так.
Виноваты не только наркотики — мы ОБА прошли через них еще до ФЛОЙД. Скорее, это невозможность для его психики приспособиться к окружающему миру, принявшая небывалые размеры. Помню, случалось много странных вещей: то он красил губы помадой, надевал туфли на высоких каблуках и убеждал себя, что у него есть склонность к гомосексуализму. Нам всем казалось, что ему необходимо обратиться к психиатру. Кто-то на самом деле дал послушать одно из его интервью Р. Д. Лэйнгу (R. D. Laing), и тот признал Сида неизлечимым».
В свою очередь, Гилмор принес в ПИНК ФЛОЙД музыкальность, такую же гармоничную и легко приспосабливающуюся к обстоятельствам, как и он сам. «Он появился в трудное время, — вспоминает Дженнер, — и очень хорошо справился с ситуацией. Дейв к тому же был великим гитаристом, лучшим из тех, что когда-либо играли во ФЛОЙД». В разговоре с Энди Маббетт (Andy Mabbett), горячим поклонником группы, менеджер вспоминал: «Дейв в первый раз играл в студии… ужасно подражая игре Джими Хендрикса. Он также мог великолепно имитировать игру Сида Барретга. Гилмор был настолько техничен, что остальные сравниться с ним не могли… Он начал с подражания простенькому стилю Сида, но с годами развил свой собственный творческий почерк».
Тем не менее, Дженнер, скептически относящийся к творческим способностям других музыкантов, настаивал на том, чтобы все-таки хоть в какой-то мере, но задействовать Сида. «Вы говорите мне, что без Сида они будут величайшей из существующих ныне групп… Я бы мог еще поверить этому, если бы он был в составе, но без Сида? Силы-то откуда возьмутся? Никто кроме него не умел так хорошо сочинять. Рик мог написать кусочек мелодии, а Роджер был способен — если надо — выдавить из себя пару слов. Но Уотерс писал только потому, что сочинял Сид и мы заставляли писать всех… Рик занялся сочинительством раньше Роджера».
ФЛОЙД начали выступать впятером — так шло до тех пор, пока остальные решили не вызывать Сида на концерт. «Идея, — говорит Дженнер, — заключалась в следующем: Дейв станет замещать Сида и сглаживать его чудачества. Когда это перестанет срабатывать, Барретт будет только писать. Мы просто попробуем оставить его при деле, но так, чтобы остальные тоже могли спокойно работать». Таким образом, по словам Гилмора, «Барретт должен был оставаться дома и писать замечательные
Но оказалось, что новый материал Сида представлял нечто иное, нежели то, с чем мог или хотел бы работать ансамбль. Особенно выделялась язвительная «Have You Got Yet?» с ее запоминающейся мелодией и чередой интересных аккордов. Для его оторопевших от неожиданности коллег это было уж слишком.
«Они пришли ко мне и Эндрю, — подводит черту Дженнер, — и сказали: «Вы не верите в нас, ведь вы думаете, что мы не сможем справиться без Сида, так ведь ?». Мы ответили: «Нет, не так». Тогда они переметнулись к Брайану Моррисону, а мы согласились приглядывать за Барреттом». В апреле, когда было разорвано шестистороннее соглашение о сотрудничестве с Blackhill, в прессу попало сообщение о том, что Сид Барретт «покинул» ПИНК ФЛОЙД».
«Но, — говорит Дженнер, — Сид так никогда этого на самом деле не понял, потому что он всегда считал их СВОЕЙ группой. Он всегда дрейфовал в направлении ФЛОЙД.
А потом (опять же в переносном смысле) на «Dark Side Of The Moon», «Wish You Were Here» и «The Wall» ФЛОЙД неумолимо будет относить назад к Барретгу.
Глава 10. Сияй, безумный бриллиант
Ровно через месяц — 6 апреля 1968 года — после официального сообщения об уходе Сида Барретта из ПИНК ФЛОЙД Питер Дженнер отвел его в студию на Эбби-роуд, желая доказать, что Blackhill не ошиблась, сделав ставку на Сида, а не на остальных музыкантов. Под руководством Дженнера, действительно, был записан материал, которого бы хватило на один соло-альбом. Но композиции (от унылой саги, написанной в манере свободной вариации на тему североамериканских индейцев, «Swan Lee» до бессловесного и лишенного мелодии гитарного заскока «Lanky») были расценены как недоступные для понимания слушателей-потребителей (фоновой трэк «Late Night» был впоследствии использован на «The Madcap Laughs», a «Swan Lee» и «Lanky» двадцать лет спустя появились на сборнике «Opel»). Недовольство EMI было вызвано разбитыми микрофонами и «общим беспорядком», оставшимся после Сида в студии на Эбби-роуд.
Тем временем Сид переехал в квартиру Сторма Торгесона в особняке на Игертон-корт, расположенную напротив станции метро «Южный Кенсингтон». Ему досталась комната, где прежде жил Другой кембриджский друг Найджел Гордон (Nigel Gordon). В группу постоянных посетителей из числа представителей богемы попали Мик Рок, друг Сторма по Королевскому колледжу искусств, будущий компаньон — дизайнер Обри Пауэлл (Aubrew «Po» Powell) и некто Гарри Добсон (Harry Dobson). Мик Рок в то время довольно Романтически воспринимал Барретта и называл его «обреченная летающая сила» — «a doomed flying force».
Дженнер наивно надеялся, что теперь Барретт попал «в надежные руки» Сторма и По. Остальные вспоминают, что жизнь в Игертон-корт была более чем нездоровой. По воспоминаниям писателя Джонатана Мидза (Jonathan Meads), Барретт «представлял собой довольно странное, экзотическое и пользующееся некоторой известностью создание… жившее в квартире с людьми, в определенной степени сбивавшими его с пути истинного как в профессиональном, так и в общежитейском смысле. Я отправился туда, чтобы проведать Гарри, и услышал непонятный шум. Как будто грохотали трубы системы отопления. Я спросил: «Что это?», а Гарри захихикал и ответил: «У Сида неприятное «путешествие». Мы засунули его в шифоньер».