Блюз «100 рентген»

Молокин Алексей Валентинович

Остатки рваного клина уходили на юг, подальше от Зоны, чтобы навсегда вычеркнуть этот проклятый край из своих вековечных маршрутов.

Храни Господь летящих над Зоной.

Через полчаса Лешка сидел у костра неподалеку от вышки связи, пил вместе со всеми водку, но петь наотрез отказывался, горло перехватило. Потом в каптерке, с пьяницей-поваром, они говорили о чем-то долго, убедительно и бессвязно, потом уснули, а на другой день, уже в баре «100 рентген» Лешка исполнил свой «Неперелетный блюз».

Октябрьский вечер. Холодно. Дрожится. Тускнеет Зона, дело ближе к ночи. И небеса прострочены, как джинсы, Крупнокалиберной двухтактной строчкой. Вот вертолет качнул граненой мордой И отвалил, взревев предсмертным басом. На остановке пьяный или мертвый, И

кажется, что пахнет старым мясом. Еще знобит, но, слава богу, меньше, Спиртное кончилось, так хоть стрельба согрела. Мне б женщину… Но в Зоне нету женщин. И нет детей, им нечего здесь делать. Зато здесь умереть чертовски просто. И этой ночью, гулкой и осенней, Я на забытом Богом Перекрестке Пытаюсь рассуждать о милосердии. Но некогда, и я опять стреляю, Слепые псы выходят на дорогу, Похоже, Бог меня не понимает, А может, я не понимаю Бога… Сменю рожок и зашагаю дальше, Свинцовый плащ запахивая плотно. Храни Господь над Зоною летящих И не забудь о нас — неперелетных. [17]

17

Лешка-Звонарь, «Неперелетный блюз», альбом «Вкус полыни».

Сесть ему на хвост пытались, и не однажды, только каждый раз что-то случалось. То гравитационная аномалия ни с того ни с сего флуктуировать начинала, хотя и не положено ей сразу после выброса-то, то собачья стая путь перекрывала, то еще что-нибудь.

Замечено было, что пси-излучение на него не действует. То есть действует, но только когда он не играет, а как заиграет — так и пройти может там, где больше никому хода нет. И если идти за ним след в след, не отставая, то тоже пройти можно. Только договариваться надо, а договориться с Лешкой-Звонарем было непросто. Хотя можно было. Очень он блюз любил и гитаристов хороших, так что если у вас найдется флешка или диск с записями, скажем, Stevie Ray Vaughan, Snowy White или хотя бы Эрика Клаптона, то считайте, что и договорились.

А вот с бандюками Лешка ладил плохо. И шансон их блатной терпеть не мог, «Гули-гули» всякие да «Централы». Называл блатные песни неприличными словами, и даже колбасило его, как нормального человека в аномалии «пси-поле», если что-нибудь подобное слышал хотя бы издалека.

Всем известна история его недолгой и не слишком счастливой семейной жизни. Пастыри Зоны, которых яйцеголовые научники именуют парой маловнятных слов «разумная ноосфера», нашли ему женщину, они же сделали его сына за год почти взрослым юношей и послали в Большой мир, откуда тот так и не вернулся. Зачем послали — одним им, точнее, ноосфере, и ведомо. Жена Звонаря, Катерина, сначала ушла от сталкера к Болотному Доктору, а потом и от Доктора ушла. Отправилась к центру Зоны, да там и сгинула. Хотя говорят, не совсем напрочь сгинула, потому что по всему обжитому пространству Зоны поползли слухи о женщине, спасающей сталкеров, попавших в ловушки, да только не очень-то в это верится. Звонаря ведь эта женщина в конце концов так и не спасла. Не сумела или не захотела. А может, его-то как раз и не могла. Хотя, впрочем, что и говорить, отличала Зона Лешку-Звонаря от прочих сталкеров, отличала и по-своему хранила, хотя порой в такие места забрасывала, о которых обычному сталкеру лучше и не знать. И с Бакенщиком сводила не раз, да и с Катериной, по слухам, он все-таки встречался, хотя никто не мог сказать, кем теперь стала тоненькая хрупкая «девочка с Кордона». Рассказывают, что даже в старой, той еще, которая до первой катастрофы, Припяти и то доводилось Звонарю побывать, и не только побывать, но и попытаться спасти город, да только мало ли какие байки рассказывают у сталкерских костров глухими чернобыльскими ночами…

Старые сталкеры говорят, что Зона выбирает лучших и убивает худших, только это неправда, Зона не разбирает, она рано или поздно забирает всех, всех растворяет в себе, а уж кому суждено стать зомби, кому кровососом, кому бюрером, кому контролером — вот это, наверное, зависит от человека. Кем стал Звонарь — неведомо, только иногда в сталкерских ПДА слышатся блюзовые аккорды и хрипловатый голос, напевающий что-то очень знакомое, жаль слов иногда не разобрать, но скорее всего это просто флуктуации ноосферы. Хотя у Зоны много голосов, но хочется верить, что среди них существует хоть один человеческий и это голос Лешки-Звонаря. А насчет флуктуаций ноосферы — так все мы в некотором роде эти самые флуктуации, чего уж там стесняться-то. Может, и стал Леша-Звонарь человеческим голосом Зоны, кто знает? В Зоне возможно все — и невозможно тоже. Поэтому вспомним Звонаря, и где бы мы ни находились, на давным-давно обжитом Кордоне, где правит старый байбак Сидорович, в пустом и золотистом, как ореховая скорлупа, Лиманске, где тени фортепьянных арпеджио до сих пор гуляют по пустым улицам, в бесприютной Припяти, на «Янтаре», железнодорожном разъезде или в усеянном ржавыми тушами мертвых сухогрузов Затоне — выпьем за него и за его песни. Тем более что из Зоны ни диски, ни флешки с Лешкиными записями никому еще вынести не удавалось, хотя сулили за них в Большом мире очень приличные деньги. Как же, натуральный бард Зоны, живой звук, никакой фанеры, жизнь на краю жизни, адреналин и все такое. Девочки будут

колготки на себе рвать от восторга. Только Зона баба злая и ревнивая, ничего из того, что ей по-настоящему любо, отдавать не хочет, поэтому так ни одной записи наружу и не попало. Пусто было на вынесенных из Зоны флешках и лазерных дисках. Артефакты Зона выпускала, а вот песни о себе — нет. Может быть, этой самой ноосфере песни были дороже артефактов? Артефакты она творит на раз, а вот с песнями не получается…

Так что, братья-сталкеры, выпьем за Звонаря и его блюзы и баллады. Выпьем и вспомним.

2

Трое сталкеров, Берет, Васька-Мобила и прибившийся к ним Бадбой, дежурили у Барьера, вместе с бойцами группировки «Свобода», методично отстреливая накатывающихся волна за волной мутантов. Гон на этот раз оказался слабеньким, мутанты были в основном несерьезные, вялые, все больше слепые собаки да псевдоплоти, но попадались и чернобыльские псы и кровососы, и даже один псевдогигант притопал. С последним пришлось помучаться, псевдогигант тварь тупая, но здоровенная до безобразия, шкура у нее не хуже кевларовой брони, а вдобавок этот кусок дурного агрессивного мяса еще и невероятно быстро регенерирует. Автоматные пули псевдогиганта не берут, гранаты тоже, а противотанковых орудий в Зону как-то не завезли, пожадничали, наверное. Но реактивный огнемет «Шмель», который «свободовцы» приволокли с военных складов, не подкачал, хотя горящая тварь сразу и не сдохла, а ломанулась прямо на баррикаду, прорвала ее, покалечив троих бойцов, после чего рухнула на дорогу и чадно горела, не переставая при этом корчиться и выть на всю округу. Потом, конечно, догорела и затихла. Внезапно наступило затишье, мутанты куда-то подевались, только псевдогигант вздрагивал и чадил за спинами бойцов, остальные твари пропали, как сгинули. И вот тогда на опустевшей дороге, ведущей от Радара, появился хорошо известный всем сталкерам Зоны Лешка-Звонарь. Ни мутанты, ни понатыканные по всей дороге патрули «Монолита» его, похоже, совершенно не волновали, а мучило его тривиальное похмелье, о наличии которого он сразу и сообщил оцепеневшим от удивления сталкерам. Почему уважаемый сталкер выглядел как непохмеленный вешняковский алкаш, в общем-то понятно, «антирад» кончился, так что пришлось прибегнуть к старинному, многажды проверенному средству от радиации, а именно — водке. А вот как он попал за Барьер, почему его не сожрали местные твари и не пристрелили фанатики из «Монолита» — оставалось неясным. Впрочем, расспрашивать Лешку об этом было занятием бесперспективным — все равно не скажет. Звонарь и раньше-то ходил где хотел, и в основном в одиночку, а когда потерял семью да нашел «мамины бусы» и сходил в старую Припять, так и вовсе отгородился от прочих сталкеров, разве что Ведьмак его мог разговорить, да и то не всегда. И песни свои петь перестал. Иногда напивался до просветления и играл в баре «100 рентген» что-то непонятное, не то плакал, не то грозил, не то молился, не то спорил с кем-то музыкой своей, аж страшно становилось его слушать. А потом, когда трезвел, — снова затаривался патронами и фуражом и уходил в глубь Зоны. Может, Катерину свою искал, может, смерть, а может еще чего — кто его знает. А спросить нельзя. Не принято в таких случаях спрашивать.

Берет, Мобила и Бадбой были с Лешкой не так чтобы накоротке, но все-таки знакомы, вот он и направился к их костерку — похмелиться и передохнуть, прежде чем дальше топать.

Похмелился. А когда Берет, видя, что боец из Лешки, почитай, никакой, посоветовал тому полежать в тенечке и отдохнуть, а то сейчас снова монстры попрут, Звонарь махнул рукой в сторону Барьера и сказал, что цирк на сегодня отменяется, монстров не будет, потому что Радар скис и вышедшие из-под контроля мутанты насмерть сцепились с вышедшими из-под контроля «монолитовцами». Так что можно ни о чем особенно не беспокоиться, а преспокойно выпить еще по граммульке, а потом поспать часиков этак десять. Что и сделал немедленно, то есть выпил и завалился спать в кузове побитого пулями автобуса-«пазика». А сталкеры задумались.

Почему сдох Радар, спорить можно было до бесконечности, впрочем, любая железяка рано или поздно ломается, и, чтобы починить ее, требуются время, запчасти и специалисты. Во вранье Лешка раньше замечен не был, да и с какой такой стати ему было врать? А вот случай такой упускать было нельзя. Потому что там, за Радаром, начинались места, в которые редко кто хаживал, по слухам, там прямо под ногами грудами валялись неслыханной силы и стоимости артефакты, где-то там билось жестокое к одним и щедрое к другим сердце Зоны, и к нему, к этому сердцу, стремился каждый уважающий себя сталкер. Зачем? А зачем, к примеру, люди лезут в горы? Какого рожна, скажите, им понадобилось в космосе? Вот за тем самым и именно такого рожна! Чем Зона не космос?

В общем, сталкеры подхватились, проверили снаряжение, добрали боезапаса, да и двинулись за Барьер. «За зипунами», — как сказал начитанный Берет. Лишних брать не стали, пошли втроем, слаженной и обстрелянной командой, все ребята с Кордона, воспитанники недавно пропавшего Бей-Болта: Берет и Васька-Мобила. Бадбой, правда, прибился к команде попозже, но Бей-Болта заочно боготворил. А потом, когда несколько часов на дороге к Радару не появилось ни одного мутанта, тогда и остальные сообразили что к чему, и за троицей потянулись и другие команды. «Долг», «Свобода», даже бандюки и те подтянулись.

Фонило на дороге все-таки здорово, счетчик Гейгера трещал, как влюбленный сверчок, но идти, однако же, было можно, тем более что «антирадом» запаслись по самые ноздри, да и водки в рюкзаках было аж по шесть бутылок у каждого. Ни кабанов, ни чернобыльских псов, ни контролеров на покрытой выбоинами бетонной дороге не было, живых, разумеется, — не соврал Звонарь. Где-то впереди слышался рваный треск автоматов, уханье гранат и какие-то непонятного происхождения звонкие щелчки, словно лопались металлические мембраны старинных телефонов. Потом стали попадаться трупы. Трупов было много, в основном мутанты вперемежку с «монолитовцами», изредка попадались свободные сталкеры, но таких были единицы, и бог весть как они сюда попали. Судя по всему, грызня здесь шла нешуточная. Волна мутантов, раньше отклоняемая от территории, занятой «монолитовцами», пси-излучением Радара, покатилась назад, когда Радар скис, и схлестнулась с фанатиками, которые перед смертью перестали быть фанатиками и не смогли правильно сориентироваться, а значит, почти все, кто оказался на пути повернутого вспять гона, умерли. А оставшиеся в живых держали оборону, пока основные силы «Монолита» уходили в подземелья.