Блюз «Джесс»

Баркли Лина

Краешком глаза она видела — Евгений готов закипеть.

— Какая жалость, что вы приехали в столь неурочное время, мистер Палмер. У Джесси занятия начинаются как раз в четыре.

— Вот как? У вас, надо полагать, тоже?

— Нет, я на сегодня уже закончил.

— Тогда мы с вами распрощаемся. Рад знакомству. У вас занятное имя — Ге-ний…

— Ев-ге-ний, — сухо поправил тот.

— Извините, если спутал. У меня с именами вечная проблема.

— Я вечером позвоню, Джесси, — хмуро бросил Евгений. — Нет, лучше заскочу к тебе.

Заседание кафедры кончится, так что к семи ты наверняка уже будешь дома. Договорились? — Он с вызовом взглянул на Палмера.

— Да, разумеется.

— Пока, — любезно сказал Эдди, попрощавшись. Выйдя в коридор вслед за девушкой, он ехидно хохотнул: — Веселый парень, этот твой профессор…

Джесси не удержалась от улыбки и тут же пожалела об этом. Им уже не по пятнадцать лет, чтобы то и дело подтрунивать над кем бы то ни было.

— Тебе не следовало делать это, — довольно сухо бросила она, спускаясь по ступенькам в учительскую.

— Делать что? — ухмыльнулся Эдди.

— Насмехаться над ним. Это не просто какой-то парень, а человек, который готов сделать мне предложение. И мне он нравится… очень.

Эдди лишь пожал плечами, мол, дело вкуса.

Тогда Джесси нетерпеливо спросила:

— А зачем собственно ты здесь?

Палмер присел на подоконник, скрестив ноги. Девушка заметила, что секретарша наблюдает за ним из открытой настежь приемной с нескрываемым любопытством. Да разве можно ее осудить? Ведь Эдди видный, нет, просто красивый мужик, Джесси сама с трудом отводит от него глаза.

— Ты не поверишь, но я соскучился по тебе, — простодушно улыбаясь, ответил он.

— Не поверю.

— Ладно, тогда послушай. В Детройте я играю еще и в джаз-банде, не хочешь приехать посмотреть на нас в воскресенье вечером?

— В джаз-банде? — отозвалась она как эхо.

— Ага. Ты же знаешь, я всегда играл джаз в свободное время. У нас подобрались отличные ребята, и заведение вполне уютное.

Почему я так раздражена? Какое мне дело до Эдди? Забот и так хватает, думала Джесси, стараясь взять себя в руки.

— А на чем ты играешь? — спросила она наконец.

— На фоно, как в старые добрые времена.

Джесси откинула назад длинные светлые волосы и холодно проронила:

— Старые времена давно прошли. Я, например, уже в эти игры не играю. Слишком занята.

Эдди фыркнул.

— А что с твоей основной работой?

— Имеешь в виду симфонический оркестр?

— Конечно. Ты получил одно из лучших мест, о котором можно только мечтать, и вместо того, чтобы целиком посвятить себя делу, напрасно растрачиваешь энергию.

— Как-как? — рассмеялся он. — Говоришь, как заправская учительница или моя маман.

— Я знаю, тебе никогда не сиделось на месте, но, Эдди, тебе пора стать серьезнее.

Палмер сжал губы:

— Было время, когда такая мысль даже не пришла бы тебе в голову. Что с тобой случилось, детка?

— Наверное, я повзрослела, а ты нет…

У него вытянулось

лицо:

— Ну, спасибо, подружка!

Джесси вдруг сообразила, что принимает разговор слишком близко к сердцу, хотя неизвестно почему. Реакция на его внезапное появление? Нет, скорее, на привычную, но давно забытую его манеру над всем иронизировать.

— Эдди, если ты только хотел пригласить меня послушать джаз, почему просто не позвонил? Зачем ты все же приехал?

— Если коротко, мне недостает нашей дружбы, Джесс, и теперь, когда я сюда вернулся, хотелось бы возродить ее.

— Вот как?

— Да.

— Взять, щелкнуть, словно имеешь дело с выключателем, и готово?

— А почему нет, если специально не усложнять? Не понимаю, почему ты встречаешь это в штыки.

— Не хохми.

— Ничего не могу с собой поделать.

Джесси прикрыла глаза пальцами и простонала:

— Я же вчера тебе ясно сказала.

— Ясно только одно, подруга, в отличие от тебя я не могу забыть о тех восемнадцати годах, которые мы провели когда-то бок о бок. Ты слишком переплелась с моей жизнью. Как это тебе удалось, Джесс, сам не понимаю…

Под его откровенно пристальным взглядом ей стало неловко.

— Если все так, почему же ты не разыскал меня раньше? Сейчас декабрь, Эдди, а ты вернулся в Штаты еще в августе.

— Разве я не говорил, как был занят. Ты хоть представляешь, что значит включиться в работу Детройтского симфонического? Пять, а то и шесть концертов в неделю, постоянно обновление программы, разучивание новых партитур…

— Но у тебя же находилось время для Рут и своего джаза?..

— Если хочешь знать правду, я боялся звонить.

Джесси рассмеялась.

— Ты? Боялся?.. Рассказывай кому-нибудь другому, только не мне.

— Я чувствовал, что меня ожидает неласковый прием. И не ошибся.

Джесси на секунду растерялась, но выручил звонок.

— Я должна идти. У меня урок.

— Могу я поприсутствовать?

— Нет!

Да что с ним в самом деле? — мелькнуло у нее в голове.

— Почему?

— О, не знаю. Просто не хочу, — заупрямилась девушка.

— Ну же, обещаю не бросать шарики из жеваной бумаги, передавать записочки и задавать дурацкие вопросы.

Джесси почувствовала, что попала в западню, и честно ответила:

— Ты меня будешь отвлекать.

Эдди рассмеялся, обнял ее за плечи и сказал:

— Не буду. Ты всегда прекрасно владела собой…

Он сел в последнем ряду, как бывало обычно в школе. «Хулиганский ряд» называли его учителя. Студенты с любопытством поглядывали на незнакомца. Он же невозмутимо вытянул в проход длинные ноги, скрестил руки на груди и только посверкивал своими дьявольскими темными глазами. Стоя за кафедрой, Джесси постоянно ощущала его изучающий взгляд. Я, должно быть, кажусь ему простушкой, подумала она, в домашней вязки шерстяной кофте и бежевой юбке, в скромных сапожках на низком каблуке.