Блюз мертвых птиц
Шрифт:
Я смотрел прямо перед собой. Мы неслись по двухполоске в сторону Женеаретта, канал цепочкой струился в тумане, словно пытаясь догнать луну, будущие стейки на полях задумчиво жевали траву и сбивались в кучи под дубами. Я ждал, что Клет скажет что-то еще, но он молчал. Вместо этого он настроил радио на станцию одного университета в Лафайетте. Диджей поставил «Потускневшую любовь» Боба Виллса. Я уставился на радио, затем перевел взгляд на Клета.
— Ты сказал, что Гретхен насвистывала
— Ты умеешь подбирать слова.
— Но зачем девчонке из Майами насвистывать вестерн-мелодию, написанную семьдесят лет назад?
— Я ее спрашивал. Она сказала, что слышала ее по радио и она просто прилипла к ней, — ответил он, не отводя глаз от дороги.
— Она слышала ее по радио в машине в Алджирсе?
— Вроде да.
— И не она прикончила Вейлона Граймза?
— Нет.
— А песня в машине играла неподалеку от логова Граймза?
Клет посмотрел на меня.
— Не уверен. Я не спрашивал.
— Варина Лебуф тащится от вестерн-арта, музыки и одежды. Она коллекционирует индейские артефакты с юго-запада.
— Ты думаешь, это она выполнила заказ на Граймза? И, может быть, на Фрэнки Джи на автобусной станции в Бэтон Руж?
— Я не знаю. В этом деле я с самого начала словно слепой котенок.
— В этом ты не одинок, — кивнул Клет.
Дорога дугой ушла влево, в тень деревьев, и он включил дальний свет.
— Да не может быть, — выдохнул он.
— Остановись, — сказал я.
— А ты что думал, что я ее перееду, что ли?
— Неплохая, кстати, мысль, — заметил я.
У припаркованного на обочине кабриолета «Сааб», присевшего рамой на спустившее заднее колесо, стояла Варина Лебуф, освещенная фарами нашего автомобиля. За ней, в окружении зарослей хурмы и черных дубов, просматривалось кладбище, заполненное белыми крестами и постаментами, большая часть их накренилась под неестественным углом, утопая в мягкости мха, лишайника и мокрой почвы, которой редко касались солнечные лучи.
Я вышел из машины с пассажирской стороны. Фары светили Варине прямо в глаза, и я видел, что она с трудом различает меня.
— М-да, не везет же тебе с шинами, — сказал я.
— Да, и я уже говорила, почему. Мой бывший муж постарался лишить меня последней копейки, — ответила Варина.
— Подвезти?
— Нет, я как раз собиралась звонить в страховую компанию, — ответила она.
— Здесь этот сервис не просто ужасный, его попросту нет, — ответил я, — ты направляешься в «Кру ду Суд»?
— Нет, не направляюсь. Хотя тебя это и не касается, я должна была встретиться с друзьями в «Желтой чашке» за ужином. Я хотела все отменить,
— Садись в машину, — сказал я.
— Мне не нравится то, как ты обращался со мной, Дэйв.
— Садись вперед, Варина, — добавил Клет, — Дэйв может поехать сзади. Думаю, пришло самое время для перемирия.
Пока я перебирался назад, а Варина разместилась рядом с водительским сиденьем, Персел вышел из «кадди», снял мой плащ с плеч и бросил его мне.
— Он тебе нужен, — сказал я.
— У меня в багажнике есть одеяло, — ответил он.
Клет открыл багажник, спрятав салон от взгляда любого, кто попытался бы заглянуть в него через заднее стекло. Он прикрепил охотничий нож повыше лодыжки на левой икре и закрыл его штаниной. Затем достал одеяло из багажника, накинул себе на плечи, вынул «АК-47» с пистолетным прикладом, взял его в левую руку и прикрыл одеялом. Когда он вернулся на свое место, он поплотнее запахнул одеяло, посмотрел Варине в лицо и улыбнулся:
— Мы собираемся побеседовать с Пьером. Не хочешь нам подсобить? — спросил он.
— Нет, — отрезала она, глядя пустым взглядом через лобовое стекло.
— Отчего же? — спросил мой друг.
— Потому что я не знаю, где он, да и плевать я на него хотела.
— Как ты думаешь, Пьер способен похитить или причинить боль нашим дочерям? — продолжил допрос Клет.
— Он больной на всю голову, если ты это хочешь слышать.
— А как насчет его деда? Он тоже больной на всю голову? — настаивал Клет.
— Почему ты меня об этом спрашиваешь?
— Потому что ты с ними жила. Ты назвала бы Алексиса Дюпре садистом? — снова спросил Клет.
— Клет, я очень устала, — проговорила Варина, — и мне жаль, что все так получилось. Хотела бы я никогда не встречать семейку Дюпре. Мне больше нечего сказать.
Клет снял машину с нейтралки и тронулся с места.
— Ты неповторимая женщина, — сказал он.
Варина неуверенно взглянула на него сбоку, в то время «кадди» медленно покинул обочину и уверенно схватился шинами за асфальт.
Мы проехали плантацию «Элис» и оказались в туннеле из огромных черных дубов, аркой склонившихся над дорогой, затем остался позади очередной довоенный особняк с греческими колоннами. Мы прогромыхали по разводному мосту, миновали целый поселок из ржавеющих домов на колесах и въехали в деревню под названием Женеаретт, штат Луизиана, где примерно треть жителей едва-едва сводили концы с концами далеко за чертой бедности.
— Тебе нравится здесь жить, Варина? — спросил Клет.