Блюз полной луны
Шрифт:
Как и они…
"Порше" остановился перед невысоким офисного типа строением. Оно было погружено в темноту, светились лишь несколько окон на первом этаже.
— Мы приехали, Павел, выходите.
— А если я заартачусь и не выйду?
Затянутый в черную перчатку кулак молниеносно ударил Павла в солнечное сплетение. Тот согнулся от боли.
— Если вы не выйдете, мы вас вынесем, — заверил Павла "телохранитель".
Павел кое-как выскребся из машины. Нет, если они и дальше намереваются
Дождик кончился, небо расчистилось. "Телохранители" синхронно взяли Павла под локти и повели ко входу в офис. Точнее, даже поволокли, потому что после удара в солнечное сплетение Павел еще не совсем очухался.
Они вошли внутрь. Павел огляделся.
Это был просторный холл, отделанный черным мрамором. Возле стен стояли небольшие канапе и столики. На столиках в вазах томились оранжерейные розы. Все это приглушенное великолепие освещалось большой хрустальной люстрой. Из холла широкая лестница вела наверх, в неосвещенные этажи.
По ступенькам лестницы быстро спустился человек, так же одетый во все черное. Он подошел к Павлу и "телохранителям".
— Проблем не было? — поинтересовался он.
— Пришлось пригрозить оружием и немного побить, — сказал один из "телохранителей".
— Ну битье — это не наш метод, — лощено заулыбался Павлу тип. — Вы уж простите за превышение полномочий. Идемте, Павел, идемте. Вас все только и ждут.
— Куда меня привезли? — упрямо сжался Павел. — Я имею право знать!
— О да, конечно, сир, имеете! Вы находитесь в офисе Московской Общины оборотней, сокращенно МОО. Нам всем не терпится с вами познакомиться.
— Почему вы назвали меня "сир"? — спросил у лощеного Павел, когда они поднимались по лестнице.
— Просто мы очень хорошо осведомлены.
Они поднялись по лестнице и остановились перед массивными дубовыми дверями.
— Добро пожаловать домой! — сказал лощеный и распахнул перед Павлом двери.
За дверями оказался огромный круглый зал с блестящим паркетным полом, мириадами светильников, накрытыми изысканным угощением столами и креслами. Тут двигаюсь, жевало, хохотало и беседовало по меньшей мере полтысячи человек. Шум был как на базаре.
И весь этот шум умер, стих, испарился, едва Павел показался в дверях.
— Его высочество Павел Тринадцатый! — провозгласил лощеный тип. — Прошу вас, пройдите вперед, ваше высочество.
Павел на не гнущихся ногах дошел до центра зала и остановился. И тут все начали ему кланяться. Это было неприятно и неуютно. Павел вспомнил о Лене. Как ему теперь ее не хватало!
— Прошу вас сюда, сир. — Лощеный подвел Павла к креслу на резном постаменте. — И оделите улыбкой
Павел улыбнулся натянуто и холодно.
— А для кого второе кресло? — спросил он.
— Как же вы не понимаете… Для главы Московской Общины оборотней, конечно!
Тут в зале вновь образовалась тишина. Двери распахнулись, и в комнату вбежал, точнее, въехал, скользя по паркетному полу, мальчишка лет двенадцати. Был он в матроске, в шортиках и высоких гольфах. Башмаки зашнурованы кое-как, да и прическа — сплошные вихры.
— Его высокочтимость глава Общины оборотней, король Кирилл! — провозгласил лощеный.
Все опять за кланялись.
Павел тоже поклонился, а что, голова не отвалится.
Король Кирилл взгромоздился на стоявшее рядом кресло и оценивающе посмотрел на Павла.
— А ты ничего, — сказал он. — Могло быть и хуже. Ну как, ощущаешь себя принцем?
— Нет. А должен?
— Конечно, должен! До нас дошли слухи, что прежний принц Щедровской Общины скончался, и теперь ее глава — ты. Как удачно! Мне давно хотелось с тобой познакомиться. Эй, вы, светские гости! Можете проваливать!
— Зачем же так… — протянул Павел.
— А затем, что нам надо поговорить. Наедине.
Гости меж тем торопливо покидали зал. Наконец у входных дверей остались только несколько типов в черном с оружием. Телохранители, понял Павел.
— Скажи-ка, Пашка, как прошло твое Изменение? — спросил Кирилл.
— Вообще-то тяжело. Боли много.
— Чуда без боли не бывает, это ты запомни. Я превратился в волка очень давно, но до сих пор помню боль своего первого Изменения. Вот так-то.
— Вы превратились давно? Простите, ваше величество, но сколько же вам лет?
— Да я уж со счета сбился. Тысяча двести двенадцать, кажется.
И на Павла глянули глаза, полные тысячелетней мудрости и такого же тысячелетнего цинизма.
— Это только с виду я мальчик, — усмехнулся Кирилл, — Мне этот образ держать легче всего. А ты, я слыхал, студент?
— Да.
— И где учишься?
— Разве вам этого не доложили?
— Доложили, но мне любопытно услышать это от тебя.
— В Московском университете культуры и искусств. На библиотечном отделении.
— О, мон дьё! — всплеснул руками мальчишка. Этот жест ему не шел. — Волк-библиотекарь! Как странно! А скажи, Павел, ты, когда изменился, охотился? Метил территорию?
— Ну да. Но разве это не положено делать оборотню?
— Положено-то положено, но территорию ты пометил ту, которая принадлежит мне. И охотился в тех угодьях, что принадлежат мне.
— Но я же не знал… Меня никто не предупредил.