Блюз в ночи
Шрифт:
Утром я ровно в девять была на своем новом рабочем месте. Александра не было. Джеффри, его продюсер, сверлил меня глазами, видно опасался оставаться один на один с русской «девкой». Я демонстративно села за стол, включила компьютер и начала работать. Вчера я не успела проверить текст на ошибки. И потом Александр сказал, что текст нужен ему на двух языках: русском и английском. Я открыла то, что набрала вчера и быстро начала переводить.
Моя мама с самого рождения говорила со мной на английском языке. Они поженились с папой, когда мама окончила институт
Александр пришел через два часа, я почти закончила. Он сбросил пыльную ветровку, устало сел на диван.
– Удачно съездил? – спросил Джеффри.
– Нет, все напрасно. Когда разговаривали по телефону, то мне казалось, что все совпадает.
– А что говорит Красный Крест?
– Есть один вариант, но нужна генетическая экспертиза. Я согласился, она будет готова через месяц. Там много совпадений, но и неясного еще больше.
Александр принимает душ. Он выходит ко мне в светлых тонких джинсах и футболке. Волосы мокрые, вид самый что ни на есть домашний. Он улыбается белозубой «американской» улыбкой.
– Вы давно здесь?
– С девяти.
– Кофе хотите?
– Спасибо, не откажусь.
Кофе он сварил сам, и очень неплохой кофе. Теперь я готова горы свернуть.
– Начнем?
Я быстро набираю текст, особо не вдумываясь в его содержание. Пальцы мои летают над клавиатурой. Мы работаем долго, часа четыре подряд. Я начинаю путаться и нервничать.
– Предлагаю сделать перерыв на ланч. (Он произносит это слово не так, как оно пишется на вывесках кафе и ресторанов в Москве, а по-английски – «ленч», звук средний между «а» и «э»)
– Может, еще поработаем? – говорю я, надеясь поработать без обеда и закончить пораньше, чтобы вечером успеть в кино.
– Нет, Вы устали за компьютером, врачи советуют делать перерыв, а то вредно для глаз.
Где же он собирается обедать? У них там, за границей, принято, что каждый платит за себя. Траты на дорогой обед у меня не запланированы. Я бы перекусила где-нибудь хот-догом. Александр не слушает моих возражений, и мы направляемся в итальянский ресторан. Я смотрю в меню и заказываю себе горячий бутерброд с сыром и стакан минеральной воды. Александр заказывает лазанью, жареные овощи, сырное ассорти и какой-то десерт, все в двойном количестве. Передо мной ставят тарелку с едой. Аромат щекочет ноздри, и я невольно сглатываю слюну.
– Могу я угостить красивую девушку? Или Вы считаете меня таким старым, что я не способен поухаживать за девушкой?
– Ну, если только поухаживать, – я беру вилку и нож и принимаюсь за еду.
К моему облегчению, Александр сам платит за обед. «Не такой уж он закоренелый американец», – думаю я с удовольствием. Меня так и подмывает расспросить его, пока возвращаемся в гостиницу. «А почему бы и нет? Может, это тоже пригодится в книге».
– Скажите, Александр, что Вас больше всего поразило, когда Вы впервые после
– Многое, сейчас все сразу не припомню. Я был просто шокирован переменами. Мне на расстоянии казалась, что здесь все сохранилось, как было, а страна изменилась до неузнаваемости. Я ездил когда-то в Москву в турпоездку на две недели, у меня была старая карта-схема Москвы, которую я часто рассматривал и неплохо изучил. Но теперь по ней было бы легко заблудиться, даже улицы переименовали.
– Но назовите хоть что-нибудь, пожалуйста.
– Ну, если вам так интересно, попробую.
Во-первых, обилие рекламы. На заре перестройки один американский турист восхищался: «Необыкновенная страна: можно проехать триста километров и не встретить ни одной рекламы кока-колы». Не представляю, где теперь можно найти такой чистый кусок шоссе.
Во-вторых, изобилие товаров.
В-третьих, сотовые телефоны у каждого школьника.
В-четвертых, обилие машин, особенно – иномарок, и пробки на улицах. Причем, даже в провинциальном Новосибирске.
В-пятых, программы телевидения: каналов много, но почти сплошь идиотские шоу и американские фильмы, далеко не лучшего качества.
В-шестых, реальная свобода слова, включая мат в эфире, записи тюремных песен, сборники анекдотов и желтую прессу.
В-седьмых, много красиво одетых и модно причесанных людей.
В-восьмых, свободное хождение иностранной валюты, раньше валютчиков расстреливали.
В-девятых… Ну, да хватит, наверное.
Если вдуматься глубже, то это все перемены внешнего порядка, главное, что я сам здесь переменился. В мои годы я внезапно оказался главой замечательной, большой и дружной семьи. Я был разведен, а моя бывшая жена уже вышла замуж, когда я уехал в Штаты. Пять лет назад я нашел старшую дочь Тамару. Ей сейчас тридцать один год, у нее своя семья, своя жизнь. Я и не представлял, что у меня двое внуков. Ну и зять, конечно. Я уже и к нему привык. Я купил Тамаре и ее семье большой дом в Подмосковье. Они живут в нем летом. А я приезжаю погостить.
–Вы не хотите, чтобы они переехали к Вам в Штаты?
– Наверное, хотел бы. Но проблема в муже Тамары, он не может выезжать за границу. Дочь с внуками были у меня в гостях, я регулярно ее навещаю. Мы с Тамарой разыскиваем ее сестру, мою младшую дочь, Светлану.
– А как же они потеряли друг друга, ведь сейчас не война?
– Моя жена давно умерла, девочки попали в разные семьи.
– А в передачу «Жди меня» обращались? Моя подруга регулярно смотрит эту передачу, совершенно невероятные истории рассказывает. Дети в войну потерялись, в 1941 году при эвакуации, и их недавно нашли.
– Обращались всюду, куда только возможно: и в передачу, и в Красный Крест. Я склоняюсь к мысли, что Светлана тоже умерла, для нас. Слишком много лет прошло.
– Не надо отчаиваться, нашли же Вы Тамару. Бог даст, и Светлана найдется.
– Я забыл, как говорят в России, «что-то там в уши»?
– «Ваши бы слова – да Богу в уши».
Мы заходим в холл. Молодая женщина поднимается с кресла и идет нам навстречу. Она обнимает Александра и целует в щеку.
– Привет, папа!
– Привет! Давно ждешь?