Боб
Шрифт:
- А почему в зале битком? Если так невидно кушать? – удивился агорианец.
- А где в этой дыре можно еще отужинать по-антикрестьянски? – съязвил официант.
- Это как?
- Без водочки, селедочки и пельменей в горшочках!
Взметнув ножкой, официант дал понять, что застоялся и, получив поле для маневров, нырнул во тьму зала.
Наступив на громадное количество ног, запутавшись в дюжине просторных палантинов и даже нечаянно пнув под тощий зад собачку, оказавшуюся жутко редкой хохлатой мальтийской той-болонкой, Серафим стал подумывать, что, на худой конец, стоит раздобыть
Встревоженный рой возмущенных посетителей монотонно гудел в ритме жужжания навозных мух.
- Нет, все-таки лучина – это гениальное изобретение, – наступив на чью-то ногу и извинившись в сотый раз, проворчал Серафим.
- Вот он! – за одним из столиков послышался недовольный женский возглас.
«Где-то я ее характерный визг уже слышал, - подумал тестер и стал с интересом вглядываться во тьму. – Ах, да! Я же ее животинку с пучком пожухшего ковыля на лбу, несколько минут назад ногой погладил нечаянно. По кобчику».
Если пристально всмотреться, то можно было увидеть, что тьма в зале пришла в хаотическое движение.
- Я вообще собак боюсь! – огрызнулся мужской голос. – У меня тоже туфли пострадали! И ноги! И педикюр!
- Это не он! Я ошиблась, – в светлом пятне лампады мелькнуло перекошенное от недовольства лицо владелицы хохлатого монстрика и официальное лицо с усами.
Серафим увидел и показавшуюся на миг униформу усатого лица. Так и есть! Администратор!
Подтверждая догадку тестера, дядечка в солидной униформе объявил:
- Приношу свои извинения почтенной публике! Конфликт исчерпан – ведется внутреннее служебное расследование! Секъюрити у выхода не дадут наглецу и шанса! На всякий случай проверьте сохранность ваших украшений и кредитных карт! Мы дорожим репутацией своего заведения! Бон апетит!
Раздался шквал аплодисментов, поддерживаемый гиканьем и разрозненными криками: «Да!», «Так его!».
- Доплавался, карапузик! – ругнулся Серафим и, пригнувшись, буквально полетел через весь зал к спасительному санитарному блоку.
В туалетной комнате искать не решатся, а через часа три, когда страсти поулягутся, а мордовороты устанут пялиться на незнакомые лица, можно и на выход. А иначе, при обыске, велика вероятность лишиться нейтрализатора.
- Я не перенесу такого позора!
Серафим включил холодную воду, чтобы освежить лицо и привести свои мысли в порядок.
Он зачерпнул воду и плеснул на разгоряченные щеки. Потом еще. И еще. Тестер поднял голову и внимательно всмотрелся в свое отражение, глядящее на него из зеркала над раковиной умывальника. С той стороны находился худой испуганный тип, с короткой намоченной челкой.
- Страшно? – криво ухмыльнулся Серафим отражению. – А ты еще в ловчие метишь. Тут создания Боба что творят! Подожди, еще хирурги узнают, что ты в этой мышеловке засел. Ха-ха! Может быть, обернуть себя подарочной лентой?
Неожиданно его внимание привлек верхний край зеркала.
- Мерцание, – одними губами прошептал Серафим. – Ну, я и болонка хохлатая! Вот же одна из самых популярных отражающих поверхностей в этом заведении!
Серафим не ошибся: это было мерцание – след, который оставляет чужеродный лоскут, вшитый в сценарий хирургом. Вряд ли рядовой посетитель сможет его увидеть и,
Серафим вытащил из своего кейса маркер и начертил на месте помаргивания крест.
- Так и есть – чужеродная зараза, – констатировал тестер, наблюдая как крест из смоляного превращается в бардовый. – А теперь экспресс-тест. Это не больно, – Серафим приклеил к инфицированному зеркалу индикаторный стикер.
Когда он поместил полоску со взятым образцом в анализатор, прибор незамедлительно отреагировал сообщением на дисплее.
- Знакомые всё лица, – закусил губу тестер. – Хирург-две тысячи. Дрянь еще та – индивидуальный исказитель. Сокращает сценарий контактировавших с поверхностью отражающей плоскости людей. Причем в десять раз сокращает. Зайдет балбес двадцатилетний, глянет на свое отражение и останется ему, вместо еще пятидесяти положенных всего пять лет. И сколько человек уже успело прихорошиться перед тобой, а? – с ненавистью посмотрел на зеркало Серафим.
- Простите? – раздалось за спиной агорианца. – Я вам не помешаю?
Тестер, увлеченный работой, совершенно забылся и даже не заметил вошедшего старика довольно приятной благообразной наружности.
- Я закончил, – учтиво изобразил полуулыбку Серафим, и ложным движением сунул несуществующий мобильный в карман. Тестер окинул рукой пространство вокруг. – «Дворец» в вашем распоряжении.
- Спасибо! А я, знаете ли, освежиться сбежал, – старичок направился к раковине и включил холодную воду. – Дети заставили отплясывать вальс с самой юной участницей сегодняшнего собрания. По случаю моего девяностолетия. Благо, хоть на сцене было чуть светлее, чем в этой ресторанной яме. А то бы убился. Ей-Богу, ха-ха, – засмеялся в усы дедушка.
- Прямо таки заставили вас? – шутливо погрозил пальцем Серафим.
- Нет, конечно, – старик зачерпывал крупными ладонями воду и окунал свое лицо в образовавшееся озерцо. – Самая юная участница не то, что мне в правнучки годится, она ей, собственно, и является – его морщинистое лицо расплылось в добродушной улыбке. – А танцует она – не поспеешь!
- Но, я смотрю, вы в прекрасной форме!
- Стараюсь, – старик поднял голову и вытащил из кармана своего старомодного жилета платок. – Сердце только иногда к горлу подкатывает. Бегать – не бегаю. Уже лет пять. Но спортивную ходьбу еще никто не запрещал, – подмигнул он тестеру.
- Там еще того нахала разыскивают? – Серафим старательно изобразил негодование на своем лице. – Который по юбкам не разувшись прыгал? И собачку, такую маленькую, пнул.
- Вас, что ли? – незамедлительно развенчал инкогнито Серафима старичок и стал, как ни в чем не бывало, тщательно промакивать лицо платком. – Уже нет. Болото успокоилось и в плановом режиме пускает зловонные пузыри богемных сплетен.
- Э-кхм…
- Сыр-бор? Это была не ваша вина. Я же видел, – вступился дедуля. – Зал битком забит сорняком – только и ждут к кому бы прицепиться! Никогда рестораны не любил, и если бы не мои ребятишки…