Бобби фишер идет на войну

Эдмондс Дэвид

Проверили её банковские счета, тайно допросили коллег-медсестер в больнице, записали марку машины («крайслер седан» 1957 года), исследовали завещание её отца (от него Регина унаследовала кругленькую сумму — около 40 тысяч долларов).

В то время Бобби уже стал знаменитостью, и отношения между ним и матерью начали рассматриваться под официальным микроскопом. Гувера уверили, что слежка осуществляется с «крайней осторожностью», чтобы не привлечь внимание Регины. Один источник рассказал ФБР, что Регина не может контролировать сына. Она «живет в страхе перед ним, но в то же время "хвастается" его известностью».

Поездка Бобби в Москву

также отслеживались, как туда, так и обратно, через Брюссель и Прагу. Агентов просили узнать, почему он так плохо отнёсся к принимающей стороне. Не пытались ли коммунисты его «завербовать»? После Москвы, перед межзональным турниром в Портороже, информатор описал Бобби, как «эмоционально больного мальчика, в таком состоянии ума, что проигрыш в турнире может сделать его агрессивным и повлечь госпитализацию в психиатрической клинике».

В 1959 году Бобби и Регина отправились в Аргентину, а затем в Чили. Бобби играл в шахматы. А что делала Регина? Не пыталась ли связаться с бывшим мужем? (Она могла не знать, что двумя годами ранее «Дон Герардо Фишер Либшер» вновь женился, на миссис Ренате Стерно Мейер в Альгарробо, Чили.) 22 мая Гувер написал директору ЦРУ Аллену Даллесу, требуя от него помощи и сотрудничества в расследовании: «Ввиду того что миссис Регина Фишер сопровождала своего сына в Южную Америку, скорее всего, она была с ним и в Сантьяго, где проходил шахматный турнир. Таким образом, существует вероятность, что миссис Фишер могла общаться со своим бывшим мужем Герардо Фишером».

В конце сентября 1959 года ФБР наконец признало свою ошибку в разоблачении заговоров: «Единственным логическим следствием может быть только беседа с объектом, но из-за её душевной нестабильности это не рекомендуется. Таким образом, расследование следует прекратить, дело должно быть закрыто».

Несмотря на эту рекомендацию, настороженность в её адрес не исчезла. В 1960 году Регина пикетировала Белый дом, поскольку Госдепартамент отказался выдать американской шахматной команде разрешение на участие в олимпиаде, проходящей в Восточной Германии. Её демонстрация спровоцировала множество статей в газетах по всей стране. Агент тайной службы следил за её передвижениями: она прибыла в 10.30 утра и уехала в 14.33. Она вернулась к Белому дому в 16.52 и оставалась там до 17.30. Осенью, когда Регина съехала из своего дома в Бруклине, ФБР отправило агента, замаскированного под курьера, чтобы проверить, действительно ли она поселилась в новом жилище в Бронксе.

В 1961 году, во время «похода за мир» из Сан-Франциско в Москву, оплаченного Комитетом ненасильственных действий, Регина встретила своего второго мужа, английского представителя левых, преподавателя Сирила Пустана. Она переехала в Европу, но Бюро всё ещё следило за ней: она участвовала в акциях против вьетнамской войны, проходивших во Франции, в Западной Германии и Великобритании, а 24 июля 1967 года оказалась в Стокгольме на конференции по Вьетнаму. Наконец ФБР сдалось, расставшись с Региной после почти четверти века наблюдения. В конце концов Регина вернулась в США, где умерла от рака в 1997 году (дон Герардо Фишер Либшер умер 25 февраля 1993 года в родном Берлине).

Детальная информация, представленная в досье, дает повод задуматься, кто же на самом деле отец Бобби: если Герхард был его биологическим отцом, когда же они с Региной зачали сына? Бобби родился в 1943 году. Герхард и Регина развелись только в 1945-м, но жили

отдельно с 1939-го, хотя Регина утверждала, в основном ради Бобби, что встречалась с Герхардом в Мексике в 1942 году.

Отношения между ними прервались, однако Регина попыталась навестить своего мужа в 1944 году, хотя намёков на её мотивы или намерения нет. Она обратилась за визой в Чили, но шла война, и Госдепартамент вернул ей анкеты, поскольку в них отсутствовали какие-то детали. В мае 1945-го она представила документ, полученный из Чилийского университета и предлагающий ей место студентки. Она так и не воспользовалась этим предложением; развод произошёл четыре месяца спустя. Папки ФБР не содержат свидетельств, что Герхард пытался связаться с ней до или после рождения Бобби. Несколько раз она утверждала, что не видела мужа с 1939 года.

Если отцом был не Герхард, то кто же? По неизвестным причинам — с вымаранными объяснениями — в папках Регины присутствуют обширные заметки о докторе Поле Феликсе Неменьи. Его описывают как человека с крупным носом, большими узловатыми пальцами, неуклюжей походкой и небрежно одетого.

Родившись в еврейской семье в венгерском Фьюме 5 июня 1895 года, Неменьи учился в Технологическом институте Будапешта и в Берлине. Он принимал участие в совместных исследованиях в Копенгагене и в лондонском Империал-колледже. В 1939 году эмигрировал в Соединённые Штаты. Там Неменьи преподавал математику, а позже стал инженером-механиком в строго засекреченной военно-морской исследовательской лаборатории в Вашингтоне. Областью его исследований была механика жидкостей. 1 марта 1952 года он умер на танцевальной вечеринке в Вашингтоне. ФБР подозревало, что и он был коммунистом.

Записки об отношениях Регины и Пола указывают на то, что именно Неменьи — биологический отец Бобби. За год до рождения мальчика, будучи ещё ассистентом профессора математики в Колорадо, Неменьи познакомился с Региной. Когда родился Бобби, он проявил к ребёнку особый интерес. Регина с младенцем переехала в Вашингтон, и похоже, что именно д-р Неменьи нашёл ей квартиру и оплачивал жилье. После того как она уехала в Нью-Йорк, он платил за обучение Бобби в бруклинском общественном колледже и присылал Регине 20 долларов в неделю. Он часто навещал мальчика, и Бобби даже привязался к нему. В 1948 году Бюро зафиксировало, что Неменьи рассказывал социальному работнику, как расстроен условиями, в которых растет Бобби, особенно из-за «неуравновешенности матери».

Письма, написанные сыну Пола, Питеру, а также письма самого Питера, активного защитника гражданских прав, ныне доступны в архивах и ясно указывают, что Пол был биологическим отцом Бобби. Через месяц после смерти отца Питер написал психиатру Бобби, доктору Клайну, советуясь с ним, кто должен рассказать Бобби о смерти Пола, — он думал, что доктор знал о том, кто настоящий отец мальчика. В следующем месяце Регина пожаловалась Питеру в письме, что у неё нет денег на еду и на починку обуви ребёнка. Бобби болеет, но она не может позволить себе пригласить врача. В умоляющем тоне она спрашивала, оставил ли им Пол какие-нибудь деньги. Она писала, что Бобби всё ещё ждет визитов Пола, потому что она не рассказала сыну о его смерти.

Вряд ли ему вообще что-либо говорили. Если бы ФБР не следило столь пристально за жизнью Регины, если бы Бобби Фишер, чемпион мира по шахматам, не был до сих пор объектом восхищения прессы и публики, его семейная тайна навсегда бы осталась похороненной.