Боец: лихие 90-е
Шрифт:
— Не дергайтесь, метамизол натрия болезненный укол.
Господи, я и слов таких не знаю, мета… мита… пфу ты. Но вспомнилось, как мне «Аллегрова» какую-то дрянь вкалывала в скорой. Я поежился, в предвкушении схожих ощущений.
— Штаны спускайте… Да не снимайте, а спускайте!
Спиртом помазала, от запаха которого у меня уже за сегодняшний день глаз дергался. И укол сделала.
— А теперь разворачивайтесь, присаживайтесь обратно на стул, и я вашу рану обработаю, пока обезболивающее начнет действовать.
Я развернулся.
— Может на ты перейдем? Меня Сергей зовут, — я посмотрел в ее ясные голубые глаза и улыбнулся.
Из
Я понимал, что моя задача теперь поменять свои баксы на рубли и вернуть Лиде должок, понятное дело, что сверх суммы лекарств, которые она на меня вбухала. Фармацевт того заслужила, а я всегда добро помнил.
Голова с трудом соображала, я покинул общагу ранним утром, а сейчас уже дело к вечеру. Весь день провел на ростовском пекле. Бровь ныла, несмотря на укол (слава богу, Лида всучила мне с собой пачку анальгина, чтобы ночью не страдать). Добрался до дома. Однако, в общаге меня ждали новые неприятности. Я зашел в здание, с мыслью, что, наконец, этот сумасшедший день подошел к концу. Ключи с утра не сдавал, поэтому не застав вахтера ветерана на рабочем месте, прямиком поднялся на свой этаж, помышляя лишь о том, чтобы не было очереди в душ. Сколько сейчас времени я не знал, но по идее народ не успел еще прийти с работы. Есть не хотелось, поэтому сразу после ванны я планировал отправляться на боковую и дрыхнуть до самого утра. Уже завтра буду думать, что делать дальше, сейчас башка не варит совершенно и толковые мысли меня обходят стороной.
Подошел к двери, сунул ключ в скважину, Попытался провернуть. Хрена с два! Ни фига себе, приплыли! Пригляделся — мой старый замок испарился, а на его место оказался врезан другой. Это что получается, меня выселили, пока я «кутил»? Оперативно то как сработали, ох мерзавчики… Я все же подергал дверь на всякий пожарный, но та была заперта. Хорошо это все, но где мои шмотки? Одежда у меня какая никакая была, документы, магнитофон, в конце то концов. Может ошибка какая-то произошла или положено было по времени замки менять? Бред же. Дверь неожиданно открылась и на пороге появился сутулый парень, примерно ровесник меня нынешнего. В трусах-семейках, заспанный.
— Тебе чего? — он смотрел на меня с нескрываемым удивлением.
Лида меня хоть и подлатала, но я все еще жутковато выглядел.
— Вообще-то это моя комната, — выдохнул я.
Парень задумался, макушку почесал.
— Ну вы, наверное, с комендантом разбирайтесь, меня только пару часов назад заселили, ключи выдали, — растерянно пожал он плечами. — Я на завод работать устроился и вот комнату свою получил.
— Понятно… — я заглянул через плечо парня, чувствуя, как учащается собственное сердцебиение, понемногу осознание произошедшего приходило.
В комнате не было моих вещей. Кровать заправлена свежим бельем, со стен убраны плакаты.
— И куда устроился? — зачем-то спросил я.
— В четвертый цех.
— Слесарем?
— Учеником… — коротко пожал плечами мой собеседник. — Я это, если ты не против, спать пойду, а то всю ночь в поезде ворочался.
Как обухом по голове — на мое место и на заводе и в общаге пристроился.
Но ничего не поделаешь. Я кивнул ему, мол, иди, спи. Все равно этот пацан никак не мог мне ни помочь, ни что либо
Старик уже сидел на своем месте, слушал радио и мял кистевой эспандер. В новостях трезвонили о выступлении Ельцина в оправдании денежной реформы. Я подошел, стараясь держать себя в руках, старик то ни в чем не виноват был и вряд ли это он решение принимал по моему выселению. Дождался, когда ветеран меня увидит, и спокойно совершенно спросил, да и сил как то эмоционально реагировать, даже на такие вещи, уже не было.
— Отец, как так?
Ветеран покосился на меня, приемник выключил. Очки снял и на столешницу положил. Несколько секунд смотрел на меня молча, то ли обдумывая ответ, то ли дивясь моему внешнему виду, а потом выдохнул тяжело.
— Вот и я спрашиваю как так, Серег. Чтобы молодых ребят, после армии, сирот, на улицу выставляли.
Он поднялся с трудом, держась за спину и неожиданно обнял меня, по отечески так.
— Прости, не смог я тебя отбить, — с этими словами он зашел за свою коморку и выволок оттуда старенький советский чемодан, который я еще вчера заприметил в углу своей комнаты. Судя по всему, именно с ним мой реципиент в Ростов приехал после армии. Скромные пожитки уместились в одном чемодане.
— Идти есть куда, пацан? — участливо спросил он.
Я молча смотрел на чемодан несколько секунд. Чего-чего, а вот этого я никак не ожидал. Хотя вру — мне ведь сказали, что из общежития меня попросят. В ответ на вопрос старика я выдавил:
— Разберемся…
Взял чемодан и вышел из общаги прочь.
Глава 11
Я взгромоздил чемодан на полированную тысячей прикосновений скамью беседки перед общежитием. Утер струящийся со лба пот, плюхнулся рядом с пожитками. Неподалеку от общаги находилась дворовая беседка, где по хорошей погоде мужики резались в домино, бухали, вешали друг другу «погоны», в общем, оттягивались после тяжелого рабочего дня. Сейчас там ни души, только одинокая пепельница на столе из консервной банки. Тихо и спокойно вокруг. Самое то — мне совсем не хотелось сейчас кого-либо видеть. Чувство такое, будто на голову ушат с помоями перевернули, и я теперь обтекаю. Ну, ничего, омоюсь…
— Ну что, Сережа — прошептал я, посмотрев на свои кулаки со сбитыми костяшками. — Хотел заново начать? Вот тебе шанс выпал.
Может, я уже староват для подобных «начинаний»? Так все в трубу спустить за несколько дней, это еще умудриться нужно. Да не-е… Не я такой, мать ее, жизнь такая.
Я отогнал дурацкие мысли, открыл чемодан, порылся и вытащил на стол беседки скомканные штаны, такую же мятую рубашку и туфли. Эти хоть чистые. Никто даже не заморочился, чтобы шмотки в чемодан аккуратно сложить. Не-а, покидали как есть, срывая с вешалок и теперь мои вещи как из задницы. Мятые и скукоженные. Но все же чистые и без засохшей крови, как на мне сейчас. Переодеться надо, вот где только? Я огляделся, вокруг ни души, решил сменить наряд прямо в беседке. Грязные боксерки, штаны и майку сунул обратно в чемодан, как вдруг меня окликнул женский голос.