Боевая эвтаназия
Шрифт:
– Только оперативное вмешательство. Но ведь не исключено, что вы все преувеличиваете. Возможно, ваше командование пойдет вам навстречу. Обратитесь к нему. Это единственный дельный совет, который я могу вам дать.
Но сам старший лейтенант наличие своей боли предпочитал скрывать от всех, в том числе и от командования, и даже от своей семьи.
Глава 2
– Всем внимание! Аккуратно окопаться. Окопы индивидуальные, в полный рост, расположены строго по гребню, не выше и не ниже. Использовать для бруствера камни и землю так, чтобы все вокруг было одинаково и чтобы издали никто ничего не заметил, –
Шум винтов тяжелых военно-транспортных машин, специально для этого мероприятия арендованных в авиаотряде Каспийска, удалялся быстро. Он уже позволял говорить не громко, по крайней мере не кричать, что вообще было для Виктора Алексеевича делом проблематичным. Здоровье не позволяло ему этого делать. Каждое слово, произнесенное на повышенных тонах, эхом перекатывалось из одного полушария мозга в другое и с болью колошматилось в стенки черепной коробки.
Вдобавок он отдавал команды тихим голосом уже довольно давно, с тех самых пор, как спецназ военной разведки был полностью оснащен гарнитурой связи. К хорошему, говорят, человек привыкает легко. Заглушить шум вертолетных винтов и двигателей, когда они рядом, почти над головой, было невозможно, поскольку в гарнитуру связи входили микрофоны, прикрепленные к шлему и прикрывающие только один уголок рта у каждого бойца. Чуткие приборы, привычные разбирать даже шепот, этот шум улавливали и передавали всем, кто не отключил систему связи. Поэтому бойцам приходилось дожидаться момента, когда вертолеты удалятся на довольно изрядное расстояние.
Боль сжимала старшему лейтенанту затылок, одновременно распирала его, словно приподнимала часть головы. Поначалу это было непривычно, мешало соображать. Виктор Алексеевич уже давно и очень хорошо знал, что стоит ему углубиться в собственные ощущения, понаблюдать за своим состоянием, как становится сложно думать о чем-то другом, насущном, о чем необходимо думать в данный момент. Поэтому он старался на боль внимания не обращать, не углубляться в те самые собственные ощущения, но время от времени все равно ловил себя на ненужных мыслях и всегда с большим трудом возвращался в действительность.
При этом старший лейтенант по собственному опыту знал, что заставить себя не думать о боли можно единственным способом. Надо загрузить мозг и даже все тело чем-то другим, поставить себе какую-то задачу.
Сейчас он взялся сам копать себе окоп, хотя уже в те времена, когда еще только взводом командовал, позволял сделать это солдатам, подчиненным ему. Работу для командира они выполняли всегда особо старательно, знали его характер аккуратиста и умение спросить за то, что им было поручено.
Обвал хребта, где разведрота оборудовала себе позицию, видимо, произошел достаточно давно, совершенно точно, что не этой весной. Земля уже успела основательно слежаться, поэтому старшему лейтенанту приходилось делать немалое усилие, чтобы малая саперная лопатка, заточенная до остроты бритвы, уходила в почву хотя бы на половину штыка. В земле было множество небольших камней, которые создавали дополнительные трудности при рытье окопа. Каждое усилие отдавалось в шее и в затылке сильнейшей болью, однако Собакин с работой легко справлялся. Он многократно учил каждый новый призыв собственным примером, то есть тренировался и сам, навыки, полученные во время обучения в военном училище, не терял.
– Как только кто с окопом закончит, начинает точить лопатку. Командиры взводов будут проверять, – дал командир роты следующее распоряжение.
Он тут же увидел, что несколько бойцов, этой
На вкус и цвет среди солдат единообразия, положенного в армии, не наблюдалось, и командир разведывательной роты это даже приветствовал. Он только следил, чтобы форма одежды у его подчиненных всегда была соответствующая, как оно в войсках и полагается.
Например, многие солдаты-контрактники раньше, когда еще не существовало костюмов оснастки «Ратник», привыкли носить на голове бандану вместо каски. Они и сейчас норовили нацепить ее вместо шлема. Но он выдерживал выстрел из пистолета Макарова с пятиметровой дистанции, следовательно, неплохо защищал голову даже от автоматной пули, особенно выпущенной издалека, не всегда прицельной и чаще всего идущей по касательной.
Поэтому командир разведроты в период боевых действий категорически запрещал ношение на голове банданы. Привык к ней, считаешь амулетом, носи на шее, как ковбой из кино. Только под кителем, а еще лучше под тельняшку прячь. Но можно даже и поверх нее, такое пижонство не наказуемо. Все это, несмотря на многочисленные жалобы солдат насчет того, что в шлеме им неудобно, в нем плохо видно. Кому-то он тяжелым казался, хотя весил только слегка больше килограмма и был несравнимо прочнее прочих головных уборов.
За короткий период времени бойцы к шлему привыкли, стали считать его и легким, и удобным. Особенно для осуществления связи, когда командир бывает в состоянии отдавать команды даже шепотом. Все бойцы хотят слышать их сами, а не получать от товарища, который шлем носит. А уж про личную безопасность, защиту от пуль противника и говорить не стоило. Это все было многократно проверено обстоятельствами.
В спецназе военной разведки, который традиционно апробирует все военные новинки, давно уже ходили слухи о том, что на смену оснастке «Ратник» готовится новый комплект под названием «Сотник», пока еще условным. Но что это такое и чем новый комплект будет отличаться от старого, не знал никто, даже старшие офицеры. Оставалось ждать.
Виктор Алексеевич дал команду копать индивидуальные окопы и после этого, когда менять ее было уже поздно, засомневался в своей правоте. Может, ему стоило избрать классический вариант, применяемый в мотострелковых подразделениях? Там одно отделение обычно держит рубеж обороны протяженностью в сотню метров. Окопы соединены друг с другом переходами, позволяющими и раненому своевременную помощь оказать, и передвинуться в сторону, чтобы оказать поддержку огнем товарищу справа или слева.
Но выбор старшего лейтенанта в пользу индивидуальных окопов объяснялся просто. Ущелье в месте перекрытия имело в ширину всего-то полторы сотни метров. Растягивать окопную линию необходимости не было, как и нужды готовить в тылу запасную позицию.
Впрочем, для этого не имелось и возможности. Сама вершина гребня оказалась настолько узкой, что со второй линии окопов просто не видно было бы противника, пока он за него не перескочит. При высокой плотности обороны поддержать товарища огнем вполне можно и из своего окопа. Сам гребень горки, перекрывшей ущелье, где окопы и были расположены, давал бойцам возможность без особых проблем подобраться к раненому товарищу сзади, где и находился вход в индивидуальный окоп. К тому же плотность огня в данном случае была достаточно высокой, позволяла остановить банду, имеющую многократное численное преимущество.