Боевая рубаха
Шрифт:
— Много лет назад, — снова начал Мэйсон, — два молодых человека поссорились. Я был одним из них. Другого звали Коушорн. Мы решили драться. На рассвете стреляли друг в друга из пистолетов. На моей стороне был мой сводный брат Чарльз. Я убил человека по имени Коушорн. Он умер.
— Человек, который умер, — спросил старый воин, — на его стороне тоже был кто-нибудь или он был один?
— С ним тоже был друг. И еще доктор. Шаман. Существовали правила для таких случаев. Мы придерживались этих правил.
Молодой индеец перевел недоуменный вопрос вождя:
— Он
— Он был моим другом до того, как мы поссорились, — ответил Мэйсон, с трудом подавив волнение.
— У шайенов, — перевел молодой индеец с оттенком превосходства, — тот, кто убил своего сородича, изгоняется из племени, потому что он сделал плохое дело. Мой отец не понимает.
— Да, это было плохое дело, — в голосе Мэйсона слышалась мольба. — Мы действовали по обычаю, который был против закона. Мой отец сказал, что один из нас должен быть наказан… изгнан из племени.
Справившись с волнением, он продолжал:
— Он изгнал Чарльза. Дал ему денег, чтобы он ушел и никогда не возвращался.
— Но молодой человек, которого изгнали, ваш брат… он никого не убивал?
— Он не сделал ничего плохого. Только был на моей стороне в этом поединке. Я просил его об этом.
— Тогда почему он ушел?
— Он понял, что от него хотят избавиться… Это наполнило его сердце болью. Наверное, он возненавидел нас за то, что мы с ним сделали.
Старый воин некоторое время сидел задумавшись, потом снова заговорил.
— Мой отец хочет знать, — перевел юноша, — вы пытались удержать брата?
— Я не знал, что он решил уйти, — сказал Френсис Мэйсон. — Мой отец запретил мне выходить из комнаты… из моего жилища, и я ничего не знал, пока Чарльз не ушел. Конечно, я должен был пойти за ним, — вспыхнул Френсис. — Я мог бы узнать, куда он ушел. Но я… я боялся отца.
— Бояться — это плохо, но сказать об этом — значит, очистить сердце, — перевел молодой индеец. — Мой отец не понимает. У шайенов сын не боится своего отца. Он не понимает, почему ваш отец любил одного сына больше, чем другого.
— Потому что у него на лице было пятно, — чуть слышно произнес Френсис Мэйсон. — Оно делало его непохожим на других людей. След на щеке, как отпечаток красной руки. Как знак на лице моего брата — вождя шайенов.
Священная Метка и Френсис Мэйсон молча смотрели друг другу в глаза.
Всматриваясь в лицо Каина, Бидж Уилкокс видел, как изменили его годы. Гордость и сознание собственного достоинства чувствовались в поднятом подбородке, стойкость и решительность — в очертании широкого рта. Дни скорби и торжества избороздили морщинами щеки. Бидж отметил все почетные знаки отличия в одежде вождя. Он знал, как смуглые неутомимые руки индеанки прикрепляли крашеные иглы дикобраза, вышивали бисером, выделывали мягкую оленью кожу для рубахи. Под священные, магические песнопения шамана пришивалась бахрома из скальпов, снятых с врагов рукой самого вождя.
«В свое время мне самому доводилось снимать волосы, — вспоминал Бидж, — но я никогда не заходил так
Наконец старый воин что-то тихо проговорил, и юноша перевел:
— Он не понимает, как отец мог прогнать сына. Он не сделал бы так со своими сыновьями. Мой отец расскажет вам одну историю.
— Три года назад у шайенов была стычка с белыми солдатами. Пять солдат было убито, и лагерь шайенов окружили. Белый вождь сказал, что должен убить пять воинов-шайенов, а не то расстреляет всех женщин и детей прямо в их жилищах. Те шайены, что убили белых солдат, убежали, но все равно пять других воинов явились в форт и были убиты белыми солдатами.
В тот день мой старший брат — один из пяти воинов — тоже спел свою песню смерти. Но не потому, что мой отец не хотел его. Он сделал так потому, что был смелым и не боялся умереть за свой народ.
— Мой отец был жесток, — тихо сказал Френсис Мэйсон. — Я испугался, и мне теперь стыдно. Это все, что я могу сказать.
Бидж Уилкокс наконец нарушил молчание, сказав по-английски:
— Мэйсон попросил меня попытаться найти человека с красной меткой на лице. Вот почему я отправился к шайенам. Я знаю воина Священная Метка.
— Мой отец знает вас, — ответил молодой воин, — но он не знает белого человека с красным знаком на лице. Может, тот белый умер.
Бидж, прищурив глаза, посмотрел в сторону желтых холмов, но не увидел ничего угрожающего. Он заметил, что вождь и молодой воин посматривали в другую сторону, ожидая возможного появления солдат. Выкуренная трубка означала в те дни только перемирие, но не дружбу.
— Я хочу рассказать давнюю историю, — сказал Бидж. — Вождь шайенов помнит те времена, когда здесь было не так много белых. Я тогда был молодым, охотился, был траппером. Однажды в стычке с индейцами я потерял все: лошадей, меха и ружье.
— Мой отец считает, что вы тогда добыли свой ку, — сказал молодой индеец.
Бидж мрачно усмехнулся.
— Я насчитал четыре ку, прежде чем бежал. Но я вынужден был голодать: человек не может есть ни скальпы, ни свою злость. Через несколько дней я добрался до фактории, но мне нечего было продать. А нужны были лошади, капканы, одеяла, ружье и другие вещи. В форту встретил белого молодого человека, который дал мне все, в чем я нуждался. У него на лице была красная отметина в виде руки. Он сказал, что его зовут Каин.
Френсис Мэйсон ошеломленно посмотрел на Биджа, но сдержался и ничего не сказал.
— Каин никогда много не говорил. Он пришел с верховья реки вместе с трапперами. Что-то искал, но никогда не говорил, что именно. Он научился убивать бизонов из лука. У него было хорошее ружье, «мэнтон», и никто не понимал, почему он хотел стрелять из лука. В фактории он разговаривал с индейцами и выучил несколько индейских слов.
Когда молодой индеец переводил, Бидж обратил внимание на то, что старый воин не сделал никаких попыток спрятать ружье, лежавшее у него на коленях. Разбитый приклад был стянут медной проволокой, но ружье было «мэнтон».