Боевая рыбка
Шрифт:
Теперь, когда все остальные беспокоились о глубине, на которой мы находились, о неизвестных нам течениях, о возможных рифах между нами и целью, Маш вновь улыбнулся нам.
– Для него это будет полной неожиданностью, - уверял он нас. - Он и не предполагал, что здесь может появиться субмарина противника.
В этом Маш был прав. Никто, пребывая в здравом рассудке, не мог ожидать нашего появления в этом месте.
* * *
Мы выходили на позицию атаки. В боевой рубке, и без того переполненной, стало совсем тесно. Роджер Пейн занял свое место у вычислительного устройства расчетов торпедной атаки - механического "мозга", установленного
Дик тщательно провел визирование, поднимая перископ вверх лишь до уровня, достаточного для того, чтобы увидеть верхушки мачт эсминца. Мы двигались со скоростью всего в три узла. Поверхность спокойного моря над нами была гладкой, как стекло, что позволяло легко заметить перископ. Все вспомогательные, ненужные в данный момент механизмы, включая систему регенерации воздуха, были выключены; мы были готовы к бесшумному бегству. Голоса были понижены до шепота, и пот начал выступать на наших лицах, поскольку температура поднялась до отметки в 100 градусов (по Фаренгейту). Нашим преимуществом был фактор внезапности, и ничто больше. Мы уже углубились на шесть миль в незнакомую гавань, с трех сторон окруженную сушей, и примерно через минуту всем тут станет известно о нашем присутствии.
Передние крышки на наших шести носовых торпедных аппаратах были бесшумно открыты. Мы приближались к установленной Машем дистанции в три тысячи ярдов. Это было немного далековато, но позволяло нам держаться на наиболее глубоком месте.
– Первому приготовиться к выстрелу.
Дик О'Кейн, согнувшись, обошел шахту перископа, поднял два больших пальца, показывая, что хочет поднять перископ в последний раз. Длинный цилиндр пополз вверх. Дик двинул рукоятки, прильнув к окуляру, как только перископ выглянул из-за бортовой линии палубы. Он дал перископу выдвинуться из воды примерно на два дюйма и быстро осмотрелся вокруг.
– Опустить перископ! - прошептал он так, что было понятно - это нужно сделать срочно, и напряжение достигло предела. - Командир, он двинулся, направляется к выходу из гавани. Курсовой угол десять, левый борт.
Теперь наш план застигнуть эту "утку" на месте в мгновение ока провалился. Корабль не только был на ходу, но и шел почти прямо на нас. Единственно разумным решением было отказаться от нашей затеи. Может быть, позднее нам удастся атаковать его на глубокой воде. Но у Маша не было настроения прислушиваться к голосу разума.
– Право на борт!
Ни мгновения не сомневаясь, он перешел к новому плану атаки. Теперь нам нужно было проследовать под правым углом к курсу следования миноносца и выстрелить по нему из кормовых аппаратов, когда он пойдет в обратном направлении.
Перископ пошел вниз... Роджер вращал рукоятки на вычислительном устройстве расчетов торпедной атаки. Маш пробрался в центр боевой рубки, тяжело дыша, вращая диски на "есть - был", приказы теперь выкрикивались, а не произносились шепотом. О скорости эсминца, возраставшей по мере его движения, можно было только догадываться. Роджер вносил данные в вычислительное устройство,
– Поднять перископ... Пеленг!.. Цель пошла зигзагом... Курсовой сорок, правый борт.
Теперь эсминец шел перпендикулярно носу нашей лодки. Еще интенсивнее стали вращаться ручки, еще одна быстрая прикидка скорости цели - на этот раз пятнадцать узлов.
– Приготовиться... Аппараты, товсь!.. Первый, пли!.. Второй, пли! Третий, пли!
Лодка вздрогнула, когда три торпеды вырвались из торпедных аппаратов.
– Полный вперед!
Нос лодки начал подниматься вверх из-за потери веса в носовой части.
Газопаровые торпеды оставляют за собой след шириной с двустороннее шоссе, но гораздо белее. Теперь не было никакого смысла опускать перископ, потому что на этой дистанции противник мог смотреть на след, указываемый место лодки. Дик выдвинул перископ на всю длину и наблюдал. Прошла вечность, прежде чем он заговорил:
– Они идут на него.
Торпеды шли со скоростью около пятидесяти узлов, но промежуток между выстрелом и ударом казался вечностью.
– Первая прошла мимо за кораблем... Вторая прошла мимо за кораблем... Третья прошла мимо за кораблем.
Стоны разочарования раздались в боевой рубке. Мы посчитали его скорость меньшей, чем она была на самом деле.
– Произвести еще один расчет к атаке! - В голосе Маша слышалась жесткая настойчивость. - Возьмите двадцать узлов!
– Готово.
– Пятый, пли!
Лодка вновь вздрогнула, и глаза Дика оставались как приклеенные к перископу. И опять новости, которые поступали к нам через длинные паузы, были плохими.
– Цель отворачивает.
– Проклятье!
– Четвертая прошла мимо... Он разворачивается. Теперь он идет прямо на нас.
Ситуация резко изменилась. Потревоженный следом от трех первых торпед, эсминец начал быстрый уверенный отворот от нас, развернулся на 270 градусов и теперь направлялся к нам, готовый к возмездию. Миноносец, иначе говоря противолодочный корабль, предназначен для уничтожения подводных лодок, и этот теперь шел к нам с палубой, полной глубинных бомб. Мы выпустили четыре из наших шести носовых торпед. У нас было еще четыре в кормовых аппаратах, но потребовалось бы слишком много времени для того, чтобы развернуться и выстрелить ими, и еще больше для того, чтобы перезарядить наши носовые аппараты.
– Ладно, - сказал Маш. - Приготовиться к выстрелу прямой наводкой.
Мы говорили о выстреле прямой наводкой на встречных курсах в кают-компании, но сомневаюсь, что кто-нибудь из нас когда-либо всерьез предполагал, что ему придется произвести такой выстрел. Само это название подразумевает выстрел по цели, которая надвигается прямо на вас. Никто не знал наверняка, насколько эффективным он будет, потому что, насколько мне известно, тогда не было ни одного документально засвидетельствованного случая в практике действий подлодок, когда кто-нибудь пытался его применить. Но у него было одно очевидное достоинство и два ошеломляющих недостатка. С одной стороны, вам не нужно знать скорость цели при нулевом угле; с другой стороны, цель будет на минимальном расстоянии, и, если вы промахнетесь, не останется времени предпринять что-то еще. В данном случае нам предстояло выстрелить двухтонной торпедой по кораблю не более двадцати футов шириной, идущему на нас со скоростью порядка тридцати узлов.