Боевая стая

Самаров Сергей Васильевич

– Отсыпаться дома будем, когда в отпуск после командировки пойдем. А сейчас разве уснешь? Глаза вроде бы сами закрываются, а как закроются, перед ними та же картина. Эти твои парни… Больно, словно у тебя самого горло разорвано, и комок там стоит, дышать мешает. Новости слышал?

– Мне не до новостей. Я весь день, товарищ майор, из канцелярии не высовываюсь. Письма родителям погибших никак не пишутся. Слова подобрать не могу. Нет, наверное, таких слов, чтобы утешить. Не придумал никто…

– Нет таких слов, – согласился Коваленко. – А новости интересные. Сейчас командир приедет с заключением судмедэкспертизы. Мне пока сказал только одно – эксперты безоговорочно утверждают, что солдаты погибли от укусов собак.

– Может, волков? – переспросил капитан Шереметев.

– В том-то и дело. Я командира переспрашивал,

он переспрашивал экспертов. Те утверждают, что у волка челюсть иначе устроена, зубы под другим углом расположены, и разрыв имеет другой характер. Это явно укусы собак. Хотя для собаки более характерно схватить за горло, если удастся добраться, и душить, а волки именно рвут, редко вцепляясь в жертву, разве что когда свалить пытаются. Эксперты даже для уточнения пригласили человека со стороны, охотоведа со стажем, который волков как свои пять пальцев знает. Он их выводы подтвердил. Впрочем, командир сам вот-вот подъедет и расскажет все. Я сказал ему, что у тебя в роте буду, так он обещал сразу сюда.

– Я еще дома что-то слышал об одичавших собаках, – задумчиво произнес Шереметев.

– Читал где-то. Но они, помнится, обитают рядом с населенными пунктами или внутри. Иногда даже волков в свои стаи принимают. Очень опасные за счет умения с людьми общаться. Нападают исподтишка, всем скопом и могут жестоко порвать самого сильного человека. Но если наш случай рассматривать… Так далеко от ближайшего села им делать нечего. И, кроме горла, других укусов нет. Я вообще склонен предположить, что там была какая-то человеческая хитрость, маскировка под нападение животного. Такие вещи, помнится, уже случались здесь же, на Кавказе. Кроме того, можно было бы предположить, что это красные волки, но, опять же, говорить что-то конкретно невозможно. Мы ничего не знаем о красных волках. Вообще ничего. Я позвонил уже паре знакомых офицеров из местного ФСБ. Мне сказали, что когда-то, несколько веков назад, их было множество. Но потом простые серые волки, как более сильные хищники, выселили красных с самых лучших участков охоты, и те начали понемногу вымирать. Да и человек выбил слишком много дичи, чтобы волкам можно было кормиться, в результате любой волк сейчас стал редкостью. И красный, и серый. Это вся моя информация. Стоило бы, наверное, поинтересоваться у нашего знакомого профессора Исмаила Эльбрусовича Идрисова, но я, к сожалению, не знаю его координатов.

– Ты, помнится, данные на него и на его рабочих записывал, – напомнил начальник штаба. – Поделись, а я прямо сейчас официальный запрос отправлю. Потом, у меня есть в кабинете телефон одного человека из университета в Махачкале. Тоже преподаватель. Может, он телефон профессора найдет. Попробую, в любом случае надо собирать информацию.

Капитан молча вытащил записную книжку, нашел страницу с последними записями и переписал на чистый лист бумаги данные на рабочих экспедиции. Сведения о профессоре Шереметев держал в памяти и записал уже без записной книжки. Майор Коваленко сложил лист вчетверо и ушел с ним так же быстро, как появился.

– Через пять минут вернусь, – пообещал на ходу уже с порога. – Если командир приедет, пусть меня подождет.

Командир отдельного отряда спецназа ГРУ подполковник Веремеев не спешил вернуться в расположение, и Шереметев снова придвинул к себе незаконченное письмо. Вообще-то, капитан плотно дружил с компьютером, даже говорил как-то, что ему проще печатать, чем писать какие-то документы от руки. Но сейчас печатать он не желал. Печатный текст всегда обезличен и холоден в сравнении с рукописным текстом, а письма хотелось написать теплые, человеческие.

Шереметев успел написать всего десяток строчек, как вернулся майор Коваленко:

– Не было командира? Ну и ладно. Могу еще новостями поделиться, если не возражаешь.

– Не возражаю, товарищ майор. – Капитан со вздохом убрал недописанное письмо в верхний ящик рабочего стола, к двум уже написанным письмам, и сложил руки на столе, на манер прилежного первоклассника.

– Я послал в ФСБ в Махачкалу официальный запрос по спутникам Идрисова. Как только будет ответ, кодировщик доложит мне текст. Сюда принесет. И еще я дозвонился до своего знакомого преподавателя. Он мне, можно сказать, жизнью и свободой обязан еще с прошлой командировки и потому расстарался, нашел мне и домашний, и сотовый телефоны профессора Идрисова. И хотя он не с

биологического факультета, но кое-что о нашем профессоре знает и, как сам сказал, хорошую характеристику ему дать не рискнул бы. Самое главное что. Идрисов не дагестанец по национальности, а чеченец. А чеченцы с дагестанцами время от времени спорят по поводу главенства на Северном Кавказе. Это против россиян они порой готовы объединиться, но друг к другу тоже относятся не лучшим образом. Может быть, характеристика профессора Идрисова вызвана как раз этими соображениями, пока не берусь судить. Но отдельные факты из биографии нашего профессора тоже привлекают внимание. Когда в Чечне к власти пришел Дудаев, Исмаил Эльбрусович уехал в Грозный. Каким-то образом ему удалось войти даже в ближайшее окружение чеченского президента, впрочем, не надолго. Потом, по слухам… Чтобы быть объективным, мой информатор так и сказал – «по слухам»… Значит, по слухам, Идрисов работал вместе с Шамилем Басаевым и Хаттабом. Что делал у них, откровенных бандитов и террористов, кандидат биологических наук, он тогда еще не был доктором и профессором, остается загадкой. Но оба, опять же по слухам, весьма ценили его. Для нас этот факт может оказаться очень важным и заставляет присмотреться к фигуре Идрисова внимательнее. Ты уже знаешь, наверное, что три человека из банды эмира Борзова так и не были обнаружены «краповыми», а мы пропустили через перевал как раз троих, так что положение весьма сложное. Что касается профессора – это весьма темная личность. Знаешь, по какой теме он защищал докторскую диссертацию?

– По какой? – спросил Шереметев. – Красные волки?

– Гораздо интереснее. Влияние гипнозом на животных. Телепатические методы общения между человеком и животным. И защищался не в Махачкале, а в Лондоне. У него, кстати, есть «вид на жительство» в Великобритании и квартира не где-нибудь, а на улице Пикадилли [2] , что говорит о состоятельности профессора. А при современных зарплатах преподавателей вузов это нонсенс. Но не вопрос его состоятельности нас должен волновать, а тема диссертации. Очень интересная тема.

2

Улица Пикадилли – одна из главных улиц Лондона, тянется от площади Пикадилли до Гайд-Парка.

– Да, помнится, я дома случайно попал в Интернете на материал о гипнозе животных, – согласился капитан, понимая, к чему ведет разговор начальник штаба батальона.

– Владение таким гипнозом дает большие результаты. Хотя лично у меня правдивость материала вызвала тогда сомнение. В Интернете многое могут понаписать. Всему верить – дураком станешь. Так вы, товарищ майор, думаете, что Идрисов с помощью гипноза натравил красных волков на нашу засаду?

– Я могу считать только тогда, Григорий Владимирович, когда у меня на руках будут конкретные факты. Пока же я ничего считать не могу, я могу только предполагать. А предполагать можно даже самое невозможное, потому что случилось именно почти невозможное. Солдаты погибли при странных обстоятельствах. Но даже если профессор действительно сделал это, как такое докажешь в суде? Нас на смех поднимут с таким обвинением.

Кому предназначалась последняя фраза, капитан Шереметев не понял. Он сам, как и майор, хорошо знал, что половину ситуаций, возникающих в военной обстановке, невозможно доказать в суде, поэтому такие дела обычно не доходят ни до следствия, ни до суда.

– Но самим-то нам следует разобраться. Чтобы предотвратить в дальнейшем… – заметил он.

– Следует, согласен, – прервал его майор. – Я пока не звонил профессору. Ты с ним больше общался, да и представлялся ему, тебе и флаг в руки. Только осторожно разговаривай. Не спугни…

Коваленко передвинул по столу ближе к капитану старомодный черный телефонный аппарат, какие только в армейских канцеляриях, наверное, еще и можно встретить. И капитан уже руку на трубку положил, мысленно прикидывая возможный разговор с профессором Идрисовым, как за дверью послышались «шаги командора» – так офицеры в отряде называли походку подполковника. Веремеев был силен и тяжел, и походку имел соответствующую. Но при этом в боевой обстановке умел ходить совершенно беззвучно, что часто демонстрировал своим подчиненным как приобретенный навык, которому следует обучать солдат.