Боевая тревога

Хомченко Василь Федорович

«Напраслина, вранье, неправда», – сказал Борейко нарочито громко, чтобы услышал Карпов, проходивший в этот момент мимо. «Почему неправда? – спросил тот. – Тебе же старшина замечание сделал за мусор». – «Потому неправда, что не ходил дневальный с метлой, нет у нас метлы в казарме. Есть щетка». – «Понимаешь, «щетка» не влезает в размер стиха», – сказал Карпов и, конечно же, выдал этим свое авторство.

Борейко вылез из машины, постучал сапогом по всем четырем колесам – в порядке ли они, заглянул под низ и все это делал не для того, чтобы убедиться в исправности машины, а чтобы как-то отключиться от своих неприятных мыслей.

Первым выбежал

из дому Ваня. Увидел, что Тани нет, и бросился к машине. Хлопнул дверцей, бухнулся на сиденье возле шофера, крикнул: «Ага, я первый!» – и тогда только поздоровался. Вскоре подошла Таня, важно, всем видом подчеркивая, что ей некуда торопиться, коль переднее место в машине занято. Уселась сзади и сказала так, будто она и была тут главной:

– Можно ехать.

Автомобиль фыркнул и тронулся с места.

– Уроки сделали? – спросил Борейко.

– Сделала, – ответила Таня. – На пятерку.

– Ух ты, на пятерку! – удивился такой уверенности Борейко. – А ты, Ваня?

– Все правильно сделал, – ответил тот тихо и последнее слово точно проглотил.

«На пятерку, а у меня двойка, – опять вспомнил шофер свою ночную стрельбу и сегодняшнюю стенную газету. – Такая жирная двойка». И при воспоминании об этом ему до того стало досадно, что он даже стукнул кулаком по баранке. Сигнал, как живой крик, вырвался из-под кулака.

Проехав еще немного, он отвлекся и успокоился. Уроженец степного района Украины, Борейко до армии никогда не видел настоящего леса, не вдыхал его хвойной прохлады, не окунался в его зеленую красоту. И лесное эхо представлялось ему чудом: каждый твой крик деревья дружно перебрасывают с кроны на крону, ударяя о стволы, и возвращают обратно стоголосым гулом. Любил эту дорогу Борейко еще потому, что всегда встречался с каким-либо лесным обитателем: то заяц перебежит дорогу перед машиной, то лиса мелькнет среди кустов своим желто-огненным хвостом. На той неделе едва не наехал на ежика с тремя ежатами. Успел затормозить. Старый еж – папа или мама – задрал свою мордаху, запыхтел сердито: куда летишь, дорогу дети переходят! Таня и Ваня выскочили из машины, взяли колючие клубочки в руки, а они так и не развернулись. Посадили их под куст, яблоко положили и поехали дальше.

Медведя Борейко видел на дороге только издали. А близко – когда на посту стоял часовым. Косолапый подошел чуть ли не к самой ограде, залез в малинник и давай лакомиться ягодами. Наберет горсть, бросит в рот и смотрит на солдата так, точно и его приглашает: чего стоишь, иди и ты поешь ягод. И хотя, конечно же, видел, что у солдата автомат, нисколечко не боялся: знал мишка, что часовому на посту не разрешается стрелять по зверям.

А вот лося Борейко ни разу не встречал.

Лес на некоторое время расступился, дорога пошла по лужку, над ним стелился туман, густой посередине и редкий по краям. Пронизанный солнечным светом, он светился золотым пыльным облачком. Может, это и было спущенное с неба облачко. Туману оставалось жить недолго, он таял и стекал капельками на траву. На край лужка из зарослей леса выбивалась речка. Вот она блеснула вдали. Недавно через нее солдаты построили мостик. Борейко тоже принимал участие в его строительстве. В начале сентября, когда стояли жаркие дни, на обратном пути из школы Борейко останавливался возле мостика и ловил в корчах (Корчи – здесь: ямы на месте выкорчеванных пней.) речушки раков и налимов, отдавал улов детям. Живых раков и налимов детям было жалко, и они выпускали их назад, в речку.

На этот раз, когда подъехали

к мостику, Борейко остановил машину и даже присвистнул от удивления. Вода в речушке поднялась, вышла из берегов и с плеском бежала поверх мостика.

– Не проедем, – сказал Ваня и повеселел.

– Проедем, – уверенно воскликнула Таня. Ей показалось, что Ваня был бы рад вернуться домой.

Борейко вылез из машины, осмотрел мостик, вернулся назад и сказал:

– Здесь проедем, а вот как через реку…

Автомобиль медленно скользнул по вязкой дороге, колеса с шумом погрузились в воду, выкатились на мостик. Ехали осторожно, тряско подпрыгивая на настиле, вздымая вокруг колес белые буруны. Съехав с мостика, машина рванулась, натужно гудя по затопленной низине.

– Паводок, – сказала Таня.

– Знаем без тебя, – с недовольным видом ответил Ваня.

Борейко с самого начала, как только дети уселись в машину, догадался, что Ваня сегодня какой-то другой, не тот беззаботный непоседа, каким он всегда был в прошлые поездки в школу. То ли мальчик уроки не сделал и боится, что поставят двойку, то ли, может, дома неприятность: натворил чего-нибудь и от родителей попало. Борейко не стал его расспрашивать, только молча, по-мужски похлопал по плечу, и Ваня взглянул на него с благодарностью: солдат понимает его и сочувствует.

Все испортила Таня. Она выдала Ванин секрет.

– А вчера вечером отец всыпал Ване. Он утром как ушел в лес, так только, когда темно стало, вернулся. Что, не так?

– А тебе-то что? – буркнул Ваня.

– Все думали, что ты заблудился. Хотели уже идти искать. А он… – И Таня умолкла, видно, все же пожалела мальчишку, увидев, как тот сгорбился и втянул голову в плечи.

– А ты что в лесу делал-то? – спросил у Вани Борейко. –Грибы собирал?

– Нет, в партизаны играл, – уже с сочувствием, как бы оправдывая его, объяснила Таня. – Землянку вырыл.

– Это правда, Ваня? Мне покажешь свою землянку?

Ваня утвердительно кивнул головой.

– Мать плакала, – сказала Таня.

– И не плакала, и мне не попало, – повеселел Ваня. – Просто отец поругал, и все. У меня там винтовка спрятана.

– Ну? – по-настоящему удивился Борейко. – Боевая?

– Боевая, наша. Нашел в кустах. С войны лежала. Только заржавела, и приклад истлел. Вот бы патроны найти.

– И что бы тогда?

– Стрелять бы научился метко, как мой отец.

Эти слова неприятно задели Борейко, вернули его к прежним ощущениям вины и стыда. Опять вспомнилась та пятница. Старший лейтенант Степкин, отец Вани, подводя итоги стрельбы, не ругал, не стыдил Борейко и еще двух солдат, получивших двойки, а только с досадой заметил, что теперь– батарее нужно здорово поднатужиться, чтобы удержать первое место в дивизионе. Зато хвалил отличников стрельбы, особенно Карпова. «Товарищ Борейко, поучитесь у Карпова, потренируйтесь с ним».

– Значит, хочешь чемпионом по стрельбе стать? Мастером? – спросил Борейко Ваню. – Это хорошо, но, брат, нелегко. Ох, нелегко.

– Он из рогатки мастер стрелять, – засмеялась Таня. – Стрелял в кота, а в окно попал.

– Я в воробья целился.

– Ха-ха! – не выдержал Борейко. – Ну и стрелок. – И чуть было не сказал: «Как я», и досада жестким комом шевельнулась в груди.

– Я записался в кружок метких стрелков, – похвалился Ваня. – Карпов нас будет учить.

«Ох, этот Карпов, – завистливо и ревниво подумал о нем Борейко. – Художник, поэт… «Неужели вам не видно, что дневальному обидно…» Тьфу!.. Придумал же…»