Боевик-универсал
Шрифт:
Что ж, полог – вещь хорошая. Я сел на стул и поставил звукоизоляцию.
– Матвей, – сказал я, – ты наверняка не забыл нашего разговора о старых артефактах. У меня есть к тебе один вопрос. В каком чине ты пребываешь в совете Верных?
– С чего ты это взял? – ответил Матвей. – Совет распался много веков назад. Какое отношение я имею к нему?
– Никакого, – согласился я. – Только за все время нашего общения, когда возникала эта тема, у тебя становилось каменным лицо, и ты пытался незаметно для меня перевести разговор на погоду или что-то подобное. Совсем недавно
– Если ты намекаешь на корону короля, которую вытащил из логова бхута, то тебе не стоит опасаться старых легенд, – усмехнулся Матвей, глядя на мое лицо. – Когда такие артефакты вновь вступают в игру, некоторые понимают, в чем дело. Если я почти постоянно сижу в Белгоре, то это не значит, что я не узнаю некоторых новостей. Уничтожение этих корон давно признано ошибкой. Это дар Создателя, а то, как им воспользовался Яков Пятый, было просто его личной оплошностью.
– Оплошностью? – удивился я. – Хорошая такая оплошность, которая привела к Смуте.
– Неправильным расчетом, ошибкой, – пожал плечами Матвей. – Как хочешь – так это и называй. По большому счету – это не вина Якова. Есть же поговорка, что «хотел как лучше, а получилось как всегда». Вина за Смуту лежит не на нем, а на одном придурке с чистой душой, который стал святым и смог обойти одно условие Создателя.
Твою! Вот только этого мне не хватает для полного счастья.
– Кстати, – начал я, – а что ты можешь сказать про таких людей?
– Да ничего особенного, – улыбнулся Матвей. – Слишком редко они рождаются, чтобы можно было с уверенностью говорить обо всех их способностях. Но одно можно сказать точно. Сила их не очень велика, но неизмерима. Ауна, например, не являлась магиней жизни, но могла исцелять сотни разумных. Говорят, что в подобное существо вселяется при рождении частичка Творца, которая усиливает различные способности.
Молчание. Понятно, как Алиана делала розовый туман. Как магистр жизни могла изготавливать эликсир, который могут делать только повелители жизни. Что до остального – вот это мы приехали. Мой холод тоже не очень велик, и размеров его я не знаю. Ха-ха. Великолепно! Больше ничего и не нужно.
– Если я правильно тебя понимаю, то в Создателя тоже, может, вселил…
– Ничего не говори, – оборвал меня Матвей. – Ничего, никому и никогда. Ты меня понял?
– Понял, Матвей, – ответил я.
– Так что пусть Торин Второй носит корону и ничего не опасается, – продолжил Матвей. – И ты ничего не бойся с этой стороны. Опасайся других, а не старой легенды.
– А помочь эта старая и забытая сказка при случае может? – спросил я.
– Нет, как я уже однажды тебе говорил, рассчитывай только на себя. Кстати, – улыбнулся Матвей, – а когда ты с Орхетом планируешь спуститься в погань?
– Завтра вечером, – вздохнул я.
Деревня. Весь город – одна сплошная деревня.
– Тогда ложись спать, проводник, – хмыкнул Матвей.
Дождавшись окончания утренней службы, я вошел в храм Создателя. Знакомая картина
– Отец Анер, я…
– Не мешай мне, – рявкнул епископ. – Иди в сад, я позже к тебе присоединюсь.
Уж послали, так послали. Я прошел насквозь храм и очутился в маленьком и ухоженном лесу. Давно я здесь не был, очень давно. Пройдя мимо громадных деревьев, я очутился около стены, которая замыкала сад. В Белгоре нет кладбища в привычном понимании этого слова. Есть только стена, где выбиты имена умерших разумных, которые достойны погребения. Тут невозможно найти инициалов наринских ублюдков, с которыми я сцепился на второй день своего пребывания в городе. А вот другие – легко. Я стоял перед стеной, и мои глаза видели четыре имени. Мори, Иса, Лира и Ната. Девчонки, простите, что так долго вас не навещал. Я оперся рукой на выбитые в камне имена.
– Вот Мори, ветер страсти, – брюнетка стала представлять мне остальных, – Ната, скромница, но если ты ее растормошишь, то держись. Иса – та еще выдумщица. Проказница Лира. Выбирай.
– Влад, – ворвался в мои уши голос отца Анера, – что с тобой?
– Ничего, – ответил я.
Я отогнал воспоминания и вернулся в реальность. Блин. Опять вокруг меня шел снег. Я придурок, и это не лечится.
– Ты хотел поговорить со мной? – Епископ посмотрел на покрытое снегом пятно жухлой травы.
– Да, отец Анер, – кивнул я. – Я бы хотел опять спросить у вас про кольцо Ауны. Кто может снять его со своей руки до истечения срока?
– Опять ты про это, – улыбнулся епископ. – Да кто угодно, если он святой или святая.
Приплыли. Моя жена не почти, а просто святая. Хотя…
– Но, – продолжил епископ, – на них не подействует таинство брака Ауны. Он или она не могут стать мужем или женой.
Приплыли еще раз.
– А почему тебя так интересует эта тема? – спросил епископ. – Ты хочешь связать себя узами брака?
– Нет! – отшатнулся я. – Только этого мне не хватало!
Отец Анер расхохотался. И этот ненавязчиво намекал до моего первого спуска в погань в качестве охотника, что считает меня матерым кобелиной и почти грешником за мои невинные приключения с волчицами. Теперь из них в живых осталась только одна. Я не думаю, что это была кара. За такое Он не наказывает: нельзя убивать за толику счастья, а тем более за любовь, магиню жизни.
– Отец Анер, – сказал я, подождав, когда епископ немного успокоится. – Как вы лично относитесь к истинным вампирам?
– Если можешь убить – убей, – сказал епископ. – Эти существа виноваты уже тем, что не видят разницы между Создателем и Проклятым! Там они получат по заслугам.
Тяжелый случай. Хорошо, что я не в доспехе. А епископ немного фанатик, впрочем, чего я ожидал? Я снял с себя сбрую, скинул куртку и распахнул рубашку. Расширившиеся глаза клирика. Вернее, недоумения в них было больше.
– Так получилось, – усмехнулся я, – что я стал членом клана вампиров, который истово ненавидит слуг и созданий Падшего. Они уничтожают их там, где увидят. Что вы скажете на это, отец Анер?