Боевое Знамя

Корнуэлл Бернард

– Стук копыт, сэр, - возбужденно произнес Мэллори.
– Слышите?

И совершенно определенно, на фоне шума реки раздался стук копыт и звон сбруи.

– Приближается кавалерия!
– Старбак криком предупредил сидящих в окопах позади. Он начал перезаряжать винтовку, а пикетчики Мэллори выставили свои винтовки через стену.
– Дадим залп по мерзавцам, - приказал Старбак, а потом запнулся, потому что стук копыт шел не с запада, а из-за спины, из расположения бригады. Он обернулся и увидел среди деревьев над бродом движущиеся огоньки, и через несколько секунд понял,

что это был фонарь, который нес всадник.

– Старбак!
– окликнул тот капитана. Это был майор Хинтон.
– Старбак!

– Отставить, - сказал Старбак солдатам.
– Майор?

Из-за деревьев появился второй всадник.

– Старбак!
– выкрикнул он, и в свете фонаря Старбак разглядел Вашингтона Фалконера. Затем появилась крысиная физиономия Мокси, а потом три всадника пустили лошадей в галоп по открытому пространству у развалин обиталища Безумного Сайласа.

– Старбак!
– снова закричал Фалконер.

– Сэр?
– Старбак повесил наполовину заряженную винтовку за плечо и пошел навстречу командиру бригады.

Лошадь Фалконера беспокоила далекая гроза, и она шарахнулась в сторону от прогрохотавшего в горах раската грома. Фалконер одернул животное хлыстом.

– Я отдал приказ, мистер Старбак, чтобы без моего разрешения не производилось никаких изменений в дислокации. Вы не подчинились этому приказу!

– Сэр!
– запротестовал майор Хинтон, желающий отметить, что Старбак лишь подчинился указаниям Свинерда. Сам Хинтон весь день был занят в военном трибунале бригады, иначе сам бы согласился с приказом полковника Свинерда.
– Капитан Старбак получил приказ, сэр, - начал Хинтон.

– Молчать!
– прогремел Фалконер.
– Это заговор, майор Хинтон, чтобы подорвать мой авторитет в бригаде. Нынче этому заговору будет положен конец. Майор Хинтон, немедленно отведите эти три роты обратно в расположение Легиона. Капитан Мокси, сопроводите капитана Старбака в штаб. Вы арестованы, мистер Старбак.

– Сэр, - начал было протестовать Старбак.

– Молчать!
– рявкнул Фалконер. Его лошадь прижала уши и мотнула головой.

– Там на дороге всадник, - сделал еще одну попытку Старбак.

– Я сказал, молчать!
– крикнул Фалконер.
– Мне плевать, мистер Старбак, даже если бы на той дороге был сам архангел Гавриил. Вы ослушались моих приказов и теперь арестованы. Сдайте винтовку майору Хинтону и следуйте за капитаном Мокси.

Фалконер ждал, пока Старбак подчинится, но северянин упрямо сохранял неподвижность.

– Или вы намереваетесь и этого приказа ослушаться?
– спросил Фалконер, подчеркнув свою угрозу, расстегивая кобуру револьвера. Траслоу и Коффмэн, чьи лица едва можно было различить в тусклом свете фонарей, наблюдали за ними с опушки леса.

Старбак внезапно почувствовал нехороший порыв ударить Фалконера, но потом Пол Хинтон наклонился с седла и забрал его винтовку.

– Всё в порядке, Нат, - пробормотал он успокаивающе.

– Отнюдь не всё в порядке!
– вспыхнул Фалконер. Этот вечер, так плохо для него начавшись с поспешного бегства из Гордонсвила, превратился в триумф.
– Дисциплина - это главная обязанность

военного, майор, - продолжил Фалконер, - а наглость Старбака разлагает весь полк. Больше этого не будет, Боже мой, ни за что! Грядут перемены!

Восток озарила молния, прорезав ночь над горами, и в ее неожиданном свете блаженная радость на лице Фалконера стала очевидной. Он столкнулся со своими недругами и одолел обоих, и генерал чувствовал ликование солдата в первый раз с тех пор, как надел мундир своей страны.

А Старбак был под арестом.

Старбака поместили в палатку полковника Свинерда. Смущенный рядовой из первой роты стоял в карауле снаружи, а внутри Старбак обнаружил Свинерда, неуклюже сидящего на походной постели и прижимающего к груди то, что Нат принял за библию. На складном столике горела восковая свеча, отбрасывая тусклый свет болезненно-желтого цвета. Полковник сидел со склоненной головой, волосы спадали вдоль худого лица. Старбак сел на другой конец кровати и возвестил о своем присутствии ругательством.

– Заразная болезнь, - загадочно откликнулся Свинерд, больше никак не поприветствовав своего товарища по заключению, - вот кто я такой, Старбак. Я заразная болезнь. Инфекция. Чума. Нечистый. Иду не в ногу. Вы когда-нибудь ощущали, что идете не в ногу со всем человечеством?
– задав этот вопрос, полковник поднял голову. Его глаза налились кровью.
– Вот что я вам скажу, Старбак, мир станет без меня лучше.

Старбак, встревоженный его словами, более пристально вгляделся в предмет в руках полковника. Сначала он предположил, что это библия, но теперь опасался, что это револьвер, но вместо этого увидел открытую бутылку.

– О нет, - сказал Старбак, пораженный собственным разочарованием.
– Вы напиваетесь?

Свинерд не отвечал. Он просто уставился на бутылку, поворачивая ее в руках, словно никогда раньше ничего подобного не видел.

– Что вам сказал Фалконер?
– спросил он наконец.

– Немного, - ответил Старбак, - используя бесстрастный тон, чтобы показать свое неповиновение.
– Сказал, что я ослушался приказа.

– Вы выполняли мои приказы, но Фалконеру всё равно. Он вас ненавидит. Он и меня ненавидит, но вас больше. Считает, что вы забрали его сына, - полковник продолжал рассматривать бутылку, а потом устало покачал головой.
– Я не пью. Сделал глоток и выплюнул. Но собирался ее выпить. А потом пришли вы.

Он поднес бутылку к свече, с которой капал воск, и слабый свет отразился в зеленом стекле и янтарной жидкости.

– Ее дал мне Фалконер. Сказал, что я это заслужил. По его словам, это лучший в Америке виски, из округа Бурбон в Кентукки. Сегодня никакой дряни, ничего вызывающего похмелье или дурь в голове, ничего раскалывающего мозги или даже специального с красной этикеткой, в общем, никакого самогона, - упоминание о дрянном виски явно всколыхнуло какие-то воспоминания, и полковник сомкнул веки, словно от приступа боли.
– Нет, сэр, - продолжал он печально, - только лучший виски из округа Бурбон для Гриффина Свинерда. Чистый, как слеза, видите?
– он снова поднес бутылку к свече.
– Разве это не прекрасно?