Боевой аватар
Шрифт:
Питер не верил своим глазам. Как… что это?! Мальчик не знал, как реагировать на происходящее. Он замер, вцепился в столб террасы, наблюдая за происходящим.
— Код АйЭйч541! — прокричал Омуранги, отступая на шаг. — Полная дезактивация системы!
— Омуранги, — горилла покачала остроконечной головой. — Ты идиот.
Он медленно пошел вперед.
Омуранги отступил еще, огляделся. Сейчас, на этой площади, рушилась его власть.
— Ступай в ад, демон! — театрально воскликнул он, вскинул правую руку. Из широкого рукава ударил луч света,
Джу остановился, по груди его забегали голубые огоньки. В глаза пророка мелькнула дикая надежда.
— Я — голос Божий! — прокричал он, и вторая молния с треском ударила в черную фигуру.
Горилла поймала ладонью луч света, и ответная молния отшвырнула Омуранги к дверям.
— Ты убийца и обманщик. Разве тебе не говорили, что детей нельзя бить?
Омуранги с трудом поднялся, его шатало.
— Ты — демон, ты умрешь! — выкрикнул он и скрылся в Святом Доме.
— Помогите Симону, — Джу, тяжко ступая, поднялся на крыльцо, посмотрел на мальчиков. — Помогите ему.
Элиас и Кунди спустились с террасы, подняли мальчика.
— Отнесите его в тень, — Джу опустился на четвереньки, вошел в двери. Питер осторожно последовал за ним.
Каким образом он сгенерировал электрический разряд? Похоже на тайзер — полицейское оружие для обезвреживания преступников. Лазерный луч создавал проводящий канал, по которому следовал разряд, который не убивал, но лишал сознания. Наверное, на детей это производило большое впечатление. Пророк надеялся, что сможет замкнуть мои цепи? Но в сравнении с молнией это комариный укус.
Омуранги стоял в центре зала, сменив тайзер на револьверный гранатомет.
Гранатомет MGL, шестизарядный барабан, калибр — 40 мм, начальная скорость гранаты — 76 м/с. Эффективная дальность стрельбы — 400 м. Минимальная безопасная дальность — 30 м.
Где-то я такой уже видел.
— Ты думаешь, это тебе поможет?
— Я тебя уничтожу, проклятый робот, — гранатомет плясал в его руках. Похоже, он немного испуган. Слава Богу, хоть оставил эту риторику про демонов и голос Бога. Надеюсь, поговорим спокойно.
— Если ты начнешь стрельбу, то пострадаешь сам. Тебя посечет осколками, может рухнуть крыша. Ты хоть раз стрелял из такого оружия?
— Ты… — Омуранги облизал губы, — почему ты не остановился? Почему ты так говоришь. Как человек?
— Потому что я человек. Как тебя зовут?
— Меня зовут Омуранги! Голос Бога на земле! — он снова впадал в религиозный раж.
— Оставь эти сказки для детей. Кто ты такой?
— А кто ты? Ты — машина, ты не можешь так себя вести!
Я шагнул ближе. Омуранги отступил, держа меня на прицеле. Между нами метров десять. Если он выстрелит, я успею увернуться, я считываю все его параметры. Сердце — 140 ударов в минуту, зрачки расширены. Я успею заметить, когда он решится нажать на спусковой крючок. Но позади меня — Питер.
— Откуда ты знаешь про проект WLP? Зачем тебе понадобился юнит экозащиты?
Омуранги
— Ты… — он прищурился, — Ты ведь не можешь убивать людей. Это базовый запрет.
— Я также не могу выходить из парка Вирунги. И обязан выполнять приказы системного инженера. Как видишь, твои данные немного устарели. Зачем я тебе был нужен, отвечай!
— Чтобы спасти нас, — выдохнул пророк устало.
Спасти?!
— Что это значит?
— Ты же видел. «Дикие». Они повсюду. Нам не выстоять. Это большая война. Ты нам нужен, чтобы спасти Эдеме.
Я одним махом преодолел разделявшее нас расстояние, пригнулся к лицу, прорычал:
— А почему c чего ты взял, что я буду помогать? Сам заварил эту кашу, сам и расхлебывай.
Омуранги улыбнулся мне в лицо. Он оправился после первого шока и неплохо держался, черт возьми.
— Неужели ты допустишь, чтобы погибло три тысячи человек?
Проклятье, он знает, на что давить. Какая сволочь.
— Дети. Девушки. Юноши. Их всех убьют.
— Ты! — я занес руку. Ствол гранатомета смотрел мне в грудь, но я успею ударить раньше, чем он выстрелит. — Это ты виноват. Ты их вынудил, своими бесконечными грабежами и убийствами.
— Все не так, как ты думаешь, — Омуранги покачал головой. — Это страшные твари, это не люди.
— Это люди. У них есть дети, семьи, дома. Тела их мутировали, но это еще люди.
— Все гораздо сложнее, робот.
Да, он загнал меня в угол. Я не могу оставить в беде этих детей. Как же он это рассчитал? Или меняет игру на ходу, пытается приспособиться к изменившимся обстоятельствам?
— Хорошо, — я сел на пол, — Я помогу тебе.
Омуранги облегченно вздохнул, опустил гранатомет.
— Но с одним условием. Ты расскажешь мне все.
— Что все? — Омуранги удивленно пожал плечами.
— Все! Начиная с конца войны.
— Это слишком долгий рассказ.
— А ты постарайся, пророк. Тебе же дан дар красноречия?
Омуранги поиграл желваками, процедил:
— Хорошо, электронная обезьяна. Я расскажу. Только пусть он выйдет.
Он кивнул в сторону Питера, прижавшегося к стене.
— Нет, пророк, говори при нем. Он тоже должен знать правду.
— Правду? — Омуранги сощурился. — Какую правду? Что ты о ней знаешь, робот?
— Я знаю, что ты обманул этих детей. Что ты создал собственный культ. Что ты не умер во время войны, а каким-то образом остался жив. Не так уж и мало.
— Война… Что ты знаешь о ней, робот? Ее не было.
— То есть?
— Потому что в войне есть победитель и проигравший, — устало пояснил пророк. — А тогда были только проигравшие. Неважно, кто и в кого запустил ракеты, сколько сбил самолетов и потопил кораблей. Всех убила пандемия «китайки». Миллионы людей умирали за считанные дни. Трупы были повсюду. Я ходил среди них и не знал — что делать? Умерли все и выжили только дети. И я — единственный взрослый в Гоме! Может быть, вообще во всей Африке или на всей планете! И ты говоришь, что я убийца?!