Боевой Космос
Шрифт:
– Тут, – Лю постучал рукой по шлему, – остается только сделать.
– А-а-а, – энтузиазм землянина явно пошел на убыль, – не знаю, но атомная бомба, сделанная на коленке – что-то мне мало в это верится.
– Как это «на коленке»?
– Из подручных средств. Из этого комбайна, например.
– Без комбайна не обойдемся.
Андрей внимательно посмотрел на своего напарника. Его не покидало ощущение, что все это понарошку. Что Лю вот-вот рассмеется, хлопнет его по плечу и скажет: «Как я тебя, старик, разыграл!». Но сидящий в своей кабине
– Давай, говори, – землянин больше не иронизировал.
Лю говорил минут двадцать, если надо, подробно отвечая на вопросы Андрея. И с каждой минутой у землянина росло чувство, что побег возможен. Какие шансы на успех? А он не бухгалтер, чтобы считать. Он лучше вместо подсчетов займется более необходимым делом – созданием атомной бомбы и доставкой ее к щиту. Ну и утихомириванием тех вражин, которые попытаются этому помешать. Положа руку на сердце, в своих способностях относительно третьей задачи российский офицер-десантник был более уверен, чем в двух первых. Ну, ничего, прорвемся. Вот именно, ничего. Андрею вдруг вспомнился случай, услышанный им на лекции по военной истории. Когда канцлера Германии Бисмарка упрекали за слишком мягкое отношение к России, он отвечал: "В Германии только я один говорю "ничего!", а в России – весь народ". И вспоминал случай, когда русский ямщик с таким ветерком вез его в Петербург, что чуть не покалечил. И при этом он все приговаривал: «Ничего-о!».
«Ох, и погуляем мы на руднике! Надолго кроки запомнят. Ничего, все будет хорошо!» – весело-агрессивно скалясь, россиянин положил руки на рычаги управления комбайном. Многотонная, десяти тысячесильная машина вздрогнула и начало движение. Поднимаясь на манипуляторе, фреза начала нацеливаться на стальной белый бочонок, стоявший прямо посередине подземной пустоты.
– Хррр, – пластины фрезы из твердосплавного материала начали крошить ретрансляционную станцию.
Андрей добавил усилие на фрезу и через полминуты из станции посыпались искры и повалил дым.
– Готова! – Лю с монитора улыбался Кедрову. – Теперь «ошейники» на нас точно не настучат.
– Если только кроки не заявятся сюда с ремонтом.
– Это было бы даже лучше.
– Согласен. Но чудес не бывает. Чтобы сбежать отсюда, нам придется пройти все ступеньки. Перескочить не получится, – землянин плавно развернул многотонную махину комбайна и подвел его к стене. Работа закипела.
Но Садхр, которым поклонялись челы и земной Бог на пару решили, очевидно, все же оказать небольшую услугу своим подданным – чудо произошло. Кроки оперативно приехали ремонтировать отдаленный ретранслятор.
– Смена на подходе, – проблесковый маячок транспортера первым, как всегда, заметил Лю.
– Ты смотри, смена пролетела – не заметил.
– Что ты хочешь, последняя! В любом случае – последняя.
Мужчины через экраны мониторов взглянули друг другу в глаза, как бы спрашивая друг друга: «Ну что, напарник, ты готов?». Пауза… и губы двух
– Андрей, кроки! – и вновь глазастый Лю обнаружил опасность первым.
Вслед за транспортером со сменным экипажем, из-за поворота показалась машина охранного персонала – такая же гусеничная платформа, но только с тремя кабинами – в двух сидело по кроку, третья была пуста. И рядом с кабинами, где сидели кроки, были установлены по одной мощной лазерной установке.
– Твою мать! – Андрей рванул комбайн с места, как есть, не слаживая раздвинутый метров на сто пятьдесят манипулятор, заслоняя от подъезжающих кроков изувеченную ими ретрансляционную станцию.
Если кроки увидят ее, то сразу поймут, что Андрей и Лю что-то замыслили и прикажут им выйти из комбайна и перейти в пустующую кабину. Тогда все, что называется, приехали – на машине охранников в карцер. Не подчинение – почти мгновенная смерть. Против двух ста мегаваттных лазеров не попрешь. Уделают, как слепого котенка. Все это российский офицер просчитал мгновенно, еще пару секунд и туша комбайна загородила покореженную стальную бочку.
– Молодец, – раздался в шлеме Кедрова голос Лю.
Тот лишь махнул головой – все еще было впереди. Он сделал лишь первый, и пока правильный ход. А сколько таких ходов еще впереди? Только в отличие от шахмат, кроки поставят мат после первого же неправильного хода.
Транспортер со сменным экипажем остановился, не доезжая до комбайна метров тридцать. Еще чуть дальше остановились кроки.
«Правильно, сволочи, поступают. Даже если я как-то умудрюсь к ним приблизиться, то протаранить их не смогу, транспортер помешает».
– Что случилось? – раздалось по рации.
– При смене предыдущего экипажа комбайна, были атакованы серой волной, несколькими серыми волнами, – говоря, Кедров лихорадочно думал, что делать.
«Да, застали врасплох, как салаг. Понадеялись на трусость врагов, думали, что сюда они явятся не скоро, а то и вовсе не явятся. Пришлют вместо себя нашего брата чела с новым ретранслятором и все дела. Да, лейтенант Кедров, недооценил ты противника. Ну, что двойку будем ставить, или попробуешь выпутаться? – землянин чуть ли не услышал голос подполковника Новоземельцева, преподавателя тактической подготовки. – Будем выпутываться, товарищ подполковник. Будем выпутываться».
– Это мы знаем, – коммутатор на шее Андрея переводил каркающие звуки чужой речи. – Что это за странные маневры перед нашим прибытием?
Кедров бросил быстрый красноречивый взгляд на Лю – помоги, напарник!
Тот, прикусив губу, молчал.
«Черт! А, где наша не пропадала. Попробую включить дурку».
– Я и сам не пойму. После атаки серой волны, мой напарник как-то странно стал себя вести. Пару раз ни с того, ни с сего, переводил управления на себя и совершал примерно такие, как сейчас, странные маневры.