Боевой устав Гоблина
Шрифт:
– Кому именно? Надо бы расспросить на всякий случай.
– Неизвестно. Очевидец не признается. Небось струхнул, что Черный Шаман его как паникера расстреляет.
Зак уселся на траву и помог мне нашинковать плод. Тот оказался зеленым и хрустел на зубах, как редька, однако голод был сильнее всякой брезгливости.
– В другой раз будь добр сам озаботиться своим пропитанием, – ворчал Зак. – Половина армии и так считает тебя моим любовником, а другая половина, наоборот, меня твоим. Уж и не знаю, что хуже. Я на это не подписывался, мужик! Я солдат и к тому же урожденный
– Ага, вспомнил наконец родные корни! А то я уж было решил, что ты совсем перековался в таха.
– Хоть бы и так. Это великие воины! Слушай, что-то мне расхотелось на эльфов батрачить. Мне Черный Шаман милее. Ты как хочешь, а я не стану его убивать, он мне деньги платит и вообще крутой парень. Не то что полковник Огбад. Тот даже из жезла никогда не стрелял перед строем. Ему бы ни за что не доверили целую армию возглавить.
– Охренел, солдат? Знаешь, сколько тебе долларов отвалят, когда мы в мир людей вернемся? Не то что десять метикалов, которые ты к тому же на баб тратишь.
– Доллары? Да плевать я хотел на этот мусор. Вот метикалы – это валюта! За них любая гоблинша со мной на край света пойдет.
– Ну, в рублях потребуешь оплату, как герой.
Зак в сомнении бросал в рот куски ананаса и смачно разгрызал их. Надо было искать другие аргументы, помимо финансовых. Очевидно, память предков и дикие орочьи гены слишком сильно давили на диверсанта.
– Порезвился бы с мое вчера, по-другому бы пел. Ладно, так и быть, помогу тебе адаптироваться, – пообещал добрый орк. – Метикалы – сила почище всякого доллара, мужик, это всякому ясно на Новом Шагоране. Да тут на эти зеленые бумажки даже столетняя старуха не позарится. Кстати, даласи и лилангени тоже ценятся, быры еще ничего… Квачи уже так себе, почти как баксы, хоть и получше. Ну, про золотые кордобы, которые в чемодане у Шамана, вообще молчу.
– Какой-то ты непатриотичный, братишка. Точно, перековался в таха.
– Поварился бы с мое в народе, тоже стал бы реалистом. А то у себя в бронечерепахе совсем от жизни оторвался.
Зак мечтательно откинулся на траву, подложив под голову ладони, мне же было не до послеобеденного отдыха. Я углядел в толпе гомонящих воинов мерзкого Кваквасу. Враг вел себя, как всегда, подозрительно, а на этот раз так и вызывающе. Он о чем-то толковал под пальмой с самим сотником Рожем, и оба порой бросали в мою сторону тяжелые взгляды. Особенно поразило меня, что толстяк не бил бывшего погонщика по лицу и по рукам, когда тот утаскивал у него из-под носа очередной банан.
– Солдат, а ну-ка проснись!
– Не дождешься, сатрап, – сонно пробормотал орк.
Но я жестоко растолкал соратника и объяснил тому ближайшую боевую задачу. Маггут был очень недоволен моим самоуправством, однако внял убеждениям и отправился на разведку под пальму сотника Рожа.
Едва он удалился, как ко мне вальяжной походкой подошла десятник Зийла. Через плечо ее было перекинуто полотенце защитной расцветки. А может, и залепленное реальной грязью, понять было трудно.
– Слушай приказ командира, – властно сказал она.
Я вскочил и вытянулся во фрунт.
– Следовать
– Слушаюсь! – радостно отозвался я и направился в сторону ручья, неподалеку от которого притормозило воинство Шамана.
Бедра Зийлы, как мне показалось, раскачивались с избыточной амплитудой, и мой лоб покрылся испариной. Но я чувствовал спиной завистливые взгляды гоблинов, а потому шагал твердо и размашисто, как на плацу, – дескать, я тут ни при чем. Однако продираться таким способом через густые заросли было несподручно. Пришлось волей-неволей перейти на диверсионный манер, чтобы не губить растительность. Сама десятник, собственно, тоже перестала изображать модель на подиуме. И все равно двигалась с весьма заманчивой грацией.
Минуты через три мы добрались до ручья. Зийла споро разоблачилась, принудив к тому же и меня. Не обращая внимания на мое возбуждение, она прыгнула в воду и с упоением принялась мылиться.
– Что же ты не пристаешь к командиру? – наконец спросила она, устав внимать сдавленному пыхтению, которое я издавал, ожесточенно натирая ей спину. – Неужели тебе нужен приказ?
– Не имею права! – отрапортовал я. – Я рядовой.
– Знаешь, мне почему-то теперь верится, что ты бывший сержант и главнее меня по званию, – призналась Зийла и повела меня к берегу. – А это многое меняет.
– Гр-р-р-р… – с жаром согласился я.
Но дальнейшего развития, к смертельной обиде, ситуация не получила. Как только десятник протянула руку и ухватилась за резинку моих трусов, из кустов возник взбешенный Боксугр. В гневе тысячник был страшен. Дрожащей рукой, не спуская с меня боевого жезла, он нашарил в кармане шарик файербола и стал пропихивать его в подствольник.
Мы впали в полный ступор. Стоит ли говорить, что любовный позыв у меня напрочь исчез? Если тысячник почему-либо меня и не убьет, то уж потенции-то наверняка лишит на долгие годы.
– Ага, я говорил! – вскричал вдруг из соседнего куста второй непрошеный наблюдатель. – Мерзкий белый глист! У меня черепаху отнял, а у вас подругу! Его надо немедленно отдать под трибунал!
С момента моего знакомства с проклятым лжепогонщиком Кваквасой это был единственный момент, когда я готов был расцеловать врага. И даже, пожалуй, отдать ему все наличные метикалы. Излишнее рвение назойливого гоблина спасло мне жизнь.
– А ну, на кухню! – рявкнул Боксугр и сунул файербол обратно в карман. – Немедленно чистить и жарить бананы! Мешок бананов! Тонну! Самого под трибунал отдам!
Квакваса моментально исчез в зарослях, даже сучок не хрустнул, а тысячник мстительно наложил на меня штраф в размере двадцати монет. После этого он злобно приказал Зийле одеться и проследил за ней плотоядным взором. Я воспользовался моментом и также поспешил облачиться в форму, стараясь не попадаться командирам на глаза.
Меня переполняли ненависть к Боксугру и страх за собственную мужскую силу, которую подорвали таким бесчеловечным образом. Слабым утешением стала мимолетная ободряющая улыбка Зийлы, которой она одарила меня в единственный благоприятный момент.